Трое из навигацкой школы (Гардемарины, вперед - 1)

Офицеры выгрузили провизию. Ягупов отправился на поиски чистой воды: "Обмыть раны", - как он с улыбкой пояснил Александру. Бекетов таскал хворост и хвастался тульским ружьем с узорной чеканкой. Вениаминов рубил дрова и с азартом вспоминал достоинства рыжей суки, которая живьем брала зайца и приносила к ногам хозяина. Потом все вместе ругали хозяина суки, полкового майора, человека недалекого, педантичного и ревностного служаки, который даже в нестроевое время требовал от солдат и офицеров, чтобы они "втуне не разговаривали", а "ходили чинно, ступая ногами в один мах". Потом опять говорили про охоту. Потом пили вино.

Наконец встали в позицию. Лязгнули вынутые из ножен шпаги, и у Белова привычным восторгом откликнулось сердце. Ягупов фехтовал великолепно. Пропала его медвежья неуклюжесть, тело подобралось, ноги переступали легко, пружинисто, словно в танце. Лядащев тоже недурно владел шпагой, но дрался сдержанно.

- Дегаже... Удар! - не выдержав, воскликнул Александр. Шпага царапнула камзол Лядащева, он отскочил назад и упал, зацепившись ногой за кочку. Ягупов опустил шпагу и яростно ударил себя по щеке, прихлопывая комара. На ладони его отпечаталось кровавое пятно.

- Вась, кровь! Тебе этой крови не достаточно?

- Не дури, становись в позицию, - сказал, поднимаясь, Лядащев.

- Да брось ты в самом деле. По такой жаре шпагами махать! - обиженно проворчал Ягупов. - Если обидел - извини. Сам знаешь - Надька в крепости сидит. - Он забросил шпагу в кусты и пошел в тень промочить горло.

На этом дуэль и кончилась. В охоте Белов не принимал участия. Он разложил костер, вскипятил воду, вздремнул, хотя пальба стояла такая, словно брали приступом шведскую крепость. Подстрелили, против ожидания, мало всего одного зайца и несколько крупных отъевшихся на поспевших ягодах куропаток. Щипать дичь никому не хотелось, и Лядащев принялся ловко жарить на вертеле вымоченное в уксусе мясо. Разговоры велись вокруг последних событий во дворце.

- Какой штос? Помилуй... сейчас не до карточной игры, - убежденно говорил Вениаминов. - Я всю ночь бродил по дворцу, как неприкаянный. У каждой комнаты солдат с ружьем. Тем, кто у покоев государыни, платят по десять рублей за дежурство.

- Я тоже хочу к покоям государыни. Три ночи, и я бы покрыл свой долг у канальи Винсгейма.

- Придержи язык, Ягупов, - серьезно сказал Бекетов. - Сейчас так не шутят. Сам знаешь, охрана во дворце усилена именным указом. Все на цыпочках ходят. Фрейлины спят только днем, ночью боятся.

- Если я что-нибудь понимаю во фрейлинах, -Лядащев усмехнулся, - они всегда спят днем и никогда ночью, и вовсе не потому, что боятся.

- Сегодня никого не отравили? - деланно невинным голосом осведомился Ягупов.

- Не болтай вздор. Пей лучше.

- Истина, святая истина. -Ягупов лег на спину, и вино, булькая, полилось в его широко раскрытый рот.

- Господа, а кто такая Лопухина?? - не удержался от вопроса Александр. Гвардейцы оживились. Каждому хотелось просветить простодушного провинциала.

- Наталья Федоровна Лопухина, -начал Вениаминов назидательно, - была красавица.

- Была?

- Да, лет двадцать назад.

- Брось, Вениаминов, она и сейчас, то бишь месяц назад, была окружена вздыхателями.

- Да, да, - подтвердил Лядащев. - Знаете эту историю? В прошлом году государыня на балу собственноручно срезала розу с напудренных волос Натальи Федоровны и отхлестала по щекам.

- За что?

- По правилам придворного этикета на бал запрещено появляться в платье одного цвета с парадом государыни. А Лопухина повторила туалет императрицы один к одному.

- И еще имела наглость быть в нем необыкновенно привлекательной. Несоблюдение этикета тоже политическая игра.

- Брось, Бекетов. - Ягупов принялся за новую бутылку. - Государыня просто не могла простить своей кичливой статс-даме ее красоту.

- Муж ее, Лопухин Степан Васильевич, камергер, генерал-кригскомиссар...

- И двоюродный брат царицы Авдотьи Федоровны, неугодной жены Петра...

- Авдотью Федоровну государь не любил, это правда, но двоюродного брата весьма жаловал и осчастливил красавицей женой, да, говорят, против его воли.

- Наталья Федоровна тоже была не в восторге от этого брака.

- А сердцу женскому нужна любовь, - стрельнул горячим глазом Бекетов, - и она нашла ее с графом Левенвольде.

- С бывшим гоф-маршалом?

- С ним... Ох, что за человек был!

- Щеголь! - крякнул Ягупов.

- Игрок! - вставил Вениаминов.

- Ради тщеславия и выгоды мог продать и друга и родителей, воскликнул Бекетов, и гвардейцы дружно засмеялись. Видно, тема эта обсуждалась не раз, и за краткими характеристиками вспоминались пикантные подробности.

- Потом судим, приговорен к смерти, помилован и сослан, - подытожил Лядащев.

- Как интересно вы все рассказываете! - восторженно воскликнул Александр. - Господа, позвольте мне быть совершенно откровенным.

- Ну уж уволь, - буркнул Ягупов.

- Отвыкай от этой привычки, если хочешь понять Петербург, - обронил Вениаминов.

- Совершенно откровенным нельзя быть даже с самим собой, присоединился Бекетов.

- Он это и без вас понимает, - прошептал Лядащев.