Трое из навигацкой школы (Гардемарины, вперед - 1)

- Знать бы где падать, соломки бы постелил. Ну, я пошел. У выхода Елена Николаевна задержала Ягупова:

- Паша, что грустный такой? Побудь с нами...

- Леночка, душа моя. - Ягупов вдруг по-детски радостно улыбнулся, служба... И потом не могу я видеть, как все эти мухи, - он мотнул головой в сторону гостиной, - над тобой вьются. Коли останусь хоть на полчаса, непременно с кем-нибудь подерусь. Ты ж сама знаешь.

Елена Николаевна засмеялась.

- Но завтра непременно приходи. Непременно! Ждать тебя буду. Ягупов вытаращил глаза, отчаянно закивал и, стукнувшись о притолоку головой, вышел.

Хмельная компания меж тем заскучала без хозяйки, и мужчины по одному стали выходить в сени, наперебой предлагая пойти гулять. Геодезист с пехотинцем предлагали пойти в сад Итальянского дворца, расположенного рядом с усадьбой, но потом все решили, что самое лучшее - прогулка по воде.

- На Фонтанку, господа! - воскликнула прекрасная амазонка. Откуда-то появился богато украшенный рябик, на сиденьях под навесом лежали бархатные подушки и гитара.

- За весла, господа офицеры...

Подвыпивший немец, садясь в рябик, чуть не упал в воду и, словно застыдившись, шепнул в ухо пехотинцу:

- Я совсем трезвый. У немцев крепкий голова!

- Jn linen Narrenschadel findet seldst der Rausch reinen Eingang*, бросил вдруг не сказавший за весь вечер ни слова пехотинец. Немец беззлобно захохотал:

- А я не знал эту пословицу. Как там... Повтори.

- Ну тебя к черту, - проворчал пехотинец.

- Я не глупый, я веселый,.. - убеждал немец, прижимая руки к груди.

- Белов, ты с нами? - крикнул Бекетов.

* В глупую голову хмель не лезет (нем. ).

Елена Николаевна не дала Саше ответить.

- Конечно, с нами. Он мой паж! - И шепнула юноше в ухо: - У вас все уладилось?

Рябик неслышно плыл по воде. Елена Николаевна пела. Газовый шарфик трепетал на ветру, как вымпел.

"А жить-то хорошо, - думал Саша. - Прав Лукьян Петрович, ушли заботы этого дня, пришли новые. Может, Никита приехал, надо бы наведаться по адресу. Никита должен знать, где Алешка. Никита всегда узнает такие вещи раньше меня. И не думать сейчас о Лестоке, о Котове... Ах, как поет эта амазонка! Анастасия, сердце мое, прости, что мне хорошо. Я прос-ю поверил, что мы встретимся... "

В этот поздний час Лядащев сидел в своей комнате, на столе горело пять свечей, перед ним лежал уже знакомый нам список.

- Боляре на Чер... Чер... черт бы вас, - шептал Лядащев. Черевенские - захудалый дворянский род. Это не то... Чернышевы - этих много, здесь тебе и графы, и князья... Черкасские - этих тоже пруд пруди...

Он оттолкнул от себя лист бумаги. "А что он мне может сообщить, этот Котов? Разве что бестужевские бумаги передал ему брат, а этот неведомый "Чер. -. ский" их похитил, и Котова заодно прихватил... Нет, не то... Ты болван, Василий Лядащев! Думай же... О чем? Скажем, о Сашиной поездке с Бергером. Может, он мне не все сказал? В глупую голову и хмель не лезет. Во всяком случае глаз с этого прыткого юноши спускать нельзя. Слишком он часто и неожиданно возникает в горячих местах... "

-4

Карета свернула на Большую Введенскую улицу. Над черепичной крышей старого гостиного двора, как и прежде, кружились голуби, в лавках суетился народ, шла бойкая торговля суконными и сурожскими тканями, золотом, серебром, книгами... Когда-то здесь мать купила ему "Историю войн Навуходоносора". Книга была так велика, что он смог пронести ее сам только десять шагов. "Отдай Гавриле, милый, - со смехом сказала тогда мать. - Эта книга еще тяжела для тебя". - "Мы понесем ее вместе", - ответил Никита, не выпуская из рук драгоценную книгу. Так они и шли до самого дома, неся "Историю войн", как тяжелый сундук.

Собор... Церковная ограда скрылась за кустами сирени, и можно было только угадать, где находится тот лаз - овальная дыра в чугунной решетке, - через которую он мальчишкой пробирался на берег Невы, чтобы издали наблюдать за каменными бастионами и куртинами Петропавловской крепости.

Зеленый приземистый дом священника, сад, дальше полицейекая будка у фонарного столба, поворот... и он увидел родительский дом.

Въезжающую карету заметил кто-то из дворни, запричитали, заохали голоса, и на крыльцо проворно вышел дворецкий Лука.

- С приездом, батюшка князь, - и глубокий поклон в землю.

- Все ли в добром здравии? - Никите хотелось расцеловать старого дворецкого.

Лука еще раз поклонился и, ничего не ответив, прошел в дом. Дворня кинулась разгружать карету. Гаврила засуетился:

- Тихо, тихо! Здесь стекло. Здесь реторты, здесь... Да не рви веревки-то! Осторожно развязывай! Это ко мне. Это к барину. Это ко мне... это тоже мое...

- Лука, где отец? Почему он меня не встречает?

- Уведомление их сиятельству о вашем приезде уже послано.

- А где Надежда Даниловна?

Лука строго посмотрел на Никиту и сказал торжественно:

- Их сиятельства князь с княгиней сменили место жительства и обретаются теперь в новом дому на Невской першпективе. Мне ведено передать, что дом этот - ваша собственность.