Трое на двуспальной кровати (СИ)

Оля смотрела на их тандем, и взглядом просила своего мужчину отделиться. Но тот или не понимал этого, или не считал нужным выполнять ее молчаливую просьбу.

Пришлось подойти самой и прилюдно предложить остаться еще минут на пятнадцать,чтобы уйти вместе.

-Конечно, оставайся,- тут же сдала его с рук на руки журналистке Этери.- Увидимся на ужине.

Его пара, уходящая в двери спортивной арены, не спрашивала. Глейхенгауз лишь обратил внимание, как Дуд поддержал под локоть Этери, открывая перед ней дверь и проводя через нее и почти мимоходом соскользнул пальцами на талию. Мелочь. Секундное движение. И в нем было определение - своя, непосторонняя, близкая.

- Сколько ты сказала ждать?- опомнился Даня.

- Минут пятнадцать, двадцать - максимум,- обрадовалась Оля.

- Ну давай! Я здесь,- почти обреченно кивнул мужчина.

- А ты знаешь, что рядом с нами ее номер?- и девушка указала подбородком на закрывшуюся дверь, куда только что вышли двое.

- Ну и что?- он прекрасно понял заход, но говорить на эту тему не хотел.

- Получается, это у вашей Этери там сегодня был медовый месяц,- журналистка рассмеялась и убежала доделывать дела.

“Медовый месяц” - какой сладкий эвфемизм оргастической радости, услышанной ими случайно, нашла Оля. Все-таки не зря журфак за плечами. Итак, там, за дверью ее номера, можно сказать, была чужая для Дани свадьба. И оба оказались счастливы на ней. Впрочем, он же это и так знал.

Мужчина сел на лавку в холле ледового комплекса. Задумался. Ни о чем конкретном, разве что о том, что он остается один. Семьи нет. Друзей? Тут, конечно, все хорошо, но друзья все при девушках. А то уже и при женах. Только у него толком ничего. Этери, понятно, в жены не годилась. Да она бы и не пошла, даже решись он сделать предложение. А больше никого и рассматривать не хотелось в качестве спутницы жизни. Но и быть одному не хотелось. Будь Глейхенгауз женщиной, он бы всерьез начал раздумывать о любимой игрушке тетенек в районе 30 и несколько после - родить для себя. Но мужчина лишен даже этой возможности.

Вот и выходит, что никакой справедливости в мире не наблюдается. Женщине - все. А мужчине - шиш.

Снова затоптался мыслями вокруг несбывшейся беременности Этери. Все было так близко, а он гнал эту возможность счастья. И выгнал. Может, согласись он сразу с судьбой, оказалось бы, что и ребенок есть. В последнее время его все больше тянуло в мистицизм. Он не просто верил приметам, в это верят многие фигуристы и тренеры, он верил в то, что есть что-то высшее, руководящее им. Какая-то сила. Может быть, сила любви.

Вдруг подумалось, что, наверное, он бы любил мать своего ребенка или детей. Ведь как иначе? Кровью самого родного человека были бы связаны.

- Заскучал без меня?- Оля стояла и с интересом смотрела в задумчивое лицо мужчины, сидящего рядом на лавке.- О чем думал? О своих спортсменах опять?

- О любви,- не стал кривить душой Даня.- Оль, ты любишь меня?

Она бы правда упала, если бы не подозревала в его вопросе глупой шутки:

- Нет, Глейхенгауз, я люблю твою квартиру и зарплату,- сострила в ответ девушка.

- Ну, тоже вариант,- как-то легко принял ее шутку, да и посчитал ли таковой, Даня.

- А что это тебя на лирику потянуло?- совсем смешалась Ольга.

- Слушай, а давай ребенка родим?- внезапно предложил мужчина.

- Стебешься, Глейх?- это уже не казалось шуткой и обижало.- Еще двух дней не прошло, как ты мне с пьяными соплями плакался, что она тебя не любит, что она сука, что ты бы для нее - все! Я не знаю, кто эта волшебная - она, но это точно не я!

Рванулась к дверям, дернула на себя ручку, чтобы сбежать из фарса, в котором над ней насмехались. Даня догнал девушку уже на ступеньках комплекса. Что делать с рассерженной Олей он не знал, зато знал точно - даже в пьяном угаре, он молчал о том, о чем Этери молчать велела с самого начала. Накрепко ее приказы оседают в душе. Намертво.

========== Часть 34 ==========

Не то, чтобы Этери не понимала необходимости общих мероприятий, тем более, если речь шла о большом совместном деле, но вся эта “дружба народов” не слишком ее радовала. Ну, походишь кругами, поговоришь. С Жулиным - вась-вась. А потом - что? А вечер-то только начинается. И Мишель девчонки утащили. Она бедного пуделенка толком и не видела с момента, как в поезд села. Пошла ее кудрявая барышня по рукам. Говорят, спала с Камилой. Ну, с другой стороны, если ребенку легче с двумя псами под боком, то и ладно.