Трое на качелях

Командор. Да слышу, слышу… Только причин для веселья у нас маловато, любезный мой капитан в сапогах! Вам бы тоже помолиться. Чтобы не случилось того, о чем я говорю. Если сейчас откроется дверь – вот эта или эта, и появится некто… а не через дверь, так с потолка или черт его знает откуда еще…

Капитан. Кто появится?

Командор. Некто, некто!

Капитан. Кто именно?

Профессор. Я понял, кто.

Капитан. Что вы поняли?

Профессор(указывая вверх). Некто…

Капитан. Ах, Господь Бог! Чего ж произнести-то боитесь? Небось не дьявол, как раз наоборот. Некто, некто… Запомните. Первое: в эту вашу идею, которую вы вбили себе в голову, что мы умерли и сидим тут, как в таможне по дороге на тот свет, – я не верю. Даже если я умер, не вижу разницы между жизнью и смертью. Еще полезно ущипнуть самого себя – проверить, спишь или нет. Или коленкой об угол приложиться, чтоб искры из глаз! Но допустим, кто-то явится. И что с того? Что он нам сделает?

Командор. Как что?! Будет нас судить!

Капитан. И ради бога! Вот мой чемодан: ничего запретного!

Командор. Это невыносимо! Какой чемодан? Что значит «ничего запретного»?

Капитан. А то, что мой багаж в порядке. Проверяйте! Я в жизни не совершил ничего такого, за что судят и в чем раскаиваются. В армии с восемнадцати лет, честно выполнял свой долг, не крал, не причинял никому зла, даже на войне, потому что в войнах не участвовал. Делал то, что должен делать такой человек, как я.

Командор. И никаких сомнений?

Капитан. Нет. В уставе сомнения не предусмотрены. Сомневаются дамочки и философы.

Командор. Значит, угрызений совести тоже нет.

Капитан. Сейчас уже четыре часа, и все нормально!

Командор. Он меня доконает!

Капитан. Я ему так скажу: «Дорогой Создатель! Тебе хотелось, чтоб я жил иначе, значит, и создавать меня надо было иначе!»

Командор. То есть?

Капитан. Хотел, чтобы я был святым, героем, великой личностью? Так и создал бы меня святым, героем, великой личностью!

Командор. Он?!

Капитан. А кто ж еще?

Командор. Нет, я больше не могу! Я не выдержу!

Профессор. Погодите, погодите! Между прочим, капитан уловил самую суть. Если угодно, это фундаментальный, ключевой вопрос свободного выбора.

Капитан. Взятки, козыри, расклад и три туза. Тринадцать-ноль, я выигрываю!

Профессор. А я – сдаюсь.

Капитан. В следующий раз будем играть на денежки. За уроки надо платить. Ха-ха-ха!

Профессор. У капитана вполне определенная точка зрения. Но я не разделяю ни ту, ни другую. Да, ситуация необычная, происходят странные вещи. И если мы действительно умерли, если здесь, так сказать, передняя, прихожая, приемная того света, то я… не протестую… я согласен… я повинуюсь!.. (Сам того не замечая, говорит все громче и громче, обращаясь куда-то к верхнему этажу, словно его собеседник находится очень высоко и далеко. Опомнившись, вновь переходит на свой обычный голос.) Конечно, все это весьма условно. Однако…

Командор. Что – однако?

Профессор. Однако… и на моем счету нет серьезных проступков. И моя совесть тоже спокойна.

Командор. Ну, в этом смысле мне вообще не о чем беспокоиться.

Капитан. А с виду не скажешь. То есть по вашему поведению, виноват, не скажешь: вон, переживаете, дергаетесь, и все время одно и то же: «Он меня доконает, он меня доконает!»…

Командор. Это вы, вы меня доконаете! Своим тупым оптимизмом! Вы, толстокожий, пуленепробиваемый бегемот! Вам только в болоте мокнуть, ноздрями шевелить. «Мой чемодан! Ничего запретного!» Все эти шуточки, фиглярство, вздор, что вы тут наговорили!.. Глупый вы, батенька! Глупый!

Капитан. А что я сказал? Не понимаю…

Командор. Вы сказали, что не были героем и святым по вине того, кто не сотворил из вас героя и святого.

Капитан. Я не говорил, что кто-то виноват.

Профессор. Это верно: подобного утверждения не было. Капитан просто констатировал положение вещей.

Капитан. Вот. Точно.

Командор. Ну, знаете, выходит, и Сталин с Гитлером вершили свое кровавое дело, потому что их такими сотворили.

Капитан. Конечно. Скажете нет? Профессор, объясните ему!

Профессор. Бесспорно. И столь же неоспоримо. Извините за тавтологию.

Капитан. Моего двоюродного брата зовут Адольфом. Маленький, с усиками, а чубчик начесать – вылитый фюрер. Но никогда в жизни он не сделает того, что сделал Гитлер. У него есть средний доход, его не интересуют женщины, карьера, и все, что имеет, он тратит на путешествия. Почему?

Командор. Что – почему?

Капитан. Почему он не способен на то, что сделал Гитлер?

Командор. И почему?

Капитан. Потому что этот «Некто» сотворил его иначе.