Трое на качелях

Та же сцена часом позже. Командор сидит, держа над электрокамином брюки Профессора и просушивая их. Капитан читает вслух газету с инструкциями по проведению учебной химической тревоги. Профессора не видно: он в ванной комнате.

Капитан.…Следующий пункт: электропитание. Вечером не позднее восемнадцати часов тридцати пяти минут отключить от сети все электробытовые приборы, в первую очередь холодильники… (вынимает из розетки вилку холодильника) водонагреватели… (Подойдя к двери ванной комнаты, стучится.) Там есть водонагреватель?

Голос Профессора. Да, есть!

Капитан. Отключайте! Так… Радиопроигрыватели, стиральные машины, посудомойки… (оглядываясь вокруг, убеждается в их отсутствии) электроплиты… (Смотрит на Командор.) Высохли?

Командор. Сырые.

Из-за двери ванной высовывается голова Профессора.

Профессор. Ничего, ничего! Не страшно. Пускай будут сырые!..

Командор немедленно выключает электрокамин, поднимается и относит брюки Профессору. Тот забирает их и вновь скрывается в ванной комнате.

Капитан.…Затем обесточить телевизоры, магнитофоны, видеомагнитофоны, кассовые аппараты, компьютеры и тому подобное, ограничив потребление электроэнергии минимально необходимым освещением.

Из ванной комнаты появляется Профессор, застегивая пояс на брюках. Он без пиджака, но может и надеть его: пиджак сохнет на спинке стула.

Профессор. Ну вот – я и снова в штанах. Благодарю. Ах, штаны, штаны! Они – как здоровье, как молодость! Лишь когда они покидают нас, мы осознаем их великий смысл, понимаем их фундаментальную значимость! (Капитану.) Вы сказали – водонагреватели…

Капитан. Кто – я?

Профессор. Вы, вы. Когда газету нам читали. А мне подумалось: странная штука – язык. Пишется: водонагреватели, а надо бы: водынагреватели, то есть нагреватели воды; равно как: не посудомойки, а посудымойки, то есть мойки чего? – посуды.

Капитан. А я был уверен, что – посудомойки.

Профессор. Да, так принято, хотя теоретически это неверно. Вот мы пишем, к примеру, пылесос. Но родительный падеж от слова «пыль» – как? – «пыли». Сос – чего? – пыли. Значит, по идее должно быть: пылисос.

Капитан. А почему не «сосопыль» или «сосипыль»?

Профессор. Вы имеете в виду корневую инверсию в сложных словах? Не исключено. Скажем, «психопатология». Это термины. Или из метафорики: «лизоблюд» и «блюдолиз». В то же время «фонограмма» и «граммофон» – суть весьма различные понятия.

Капитан. Надо же! Интересно.

Профессор. Впрочем, в отдельных случаях – на уровне казуистики – подобной разницей можно пренебречь.

Капитан. Все равно граммофон положено выключить.

Профессор. Да-да, разумеется. Еще один любопытный случай описан во всех учебниках грамматики индоевропейских языков, если вам действительно интересно. Вам интересно?

Капитан. Нет.

Профессор. А-а-а… я думал… Мне показалось…

Капитан. Нет. Я и в школе плохо учился. Предпочитаю, знаете ли, конкретную работу. Дело делать, действовать! Поэтому грамматика в особенности… Ее вроде и не преподают больше. Внучата мои, школьники, про нее ни сном, ни духом.

Профессор. По-вашему, это хорошо?

Капитан. Не знаю. Может быть… То есть, конечно, плохо!

Профессор. Грамматика есть основа точности в языке. А неточность порой имеет пагубные последствия. Например, Боккаччо повествует о том, как двое иноземцев приехали в Тоскану, остановились на ночлег в постоялом доме и потребовали свежее белье. Заметьте: белье – от слова «белое». Им постелили простыни, измазанные белой краской. Хозяин же наутро объяснил, что надо говорить не «свежее белье», а «чистые простыни», как принято в тех краях. Понимаете?

Капитан. Хозяин мог бы и догадаться, чего хотели эти двое. Тем более – иностранцы…

Профессор. Хозяин прекрасно понял, но он хотел их проучить.

Капитан. За что проучить? Что они ему сделали?

Профессор. Ничего. Тем не менее…

Командор (в дурном расположении духа вмешивается в разговор). Бред сивой кобылы!

Профессор. Как можно! Ведь это – Боккаччо!