Трое шведских горных мужчин (ЛП)

У меня и раньше было несколько случаев, когда я был на грани смерти. Я попадал в штормы, был избит на боевых аренах и подвергался нападению диких животных. Каждый раз, в ту секунду, как я понимал, что действительно могу умереть, меня охватывало странное чувство спокойствия. Я чувствовал себя почти умиротворенным. Когда у тебя отнимают выбор, не о чем больше беспокоиться.

Но прямо сейчас я не спокоен. Мне насрать, если я умру, но дело не во мне. Это все из-за нее.

Я ни за что не позволю ей умереть. Пока она у меня, я дышу, она будет жить. Я буду бороться до самой последней секунды.

Я рычу, снова заставляя себя подняться, поднимая ее на руки. Сделав сначала один шаг, а затем еще один, я продолжаю двигаться вперед.

Медленно, сквозь снег, передо мной вырисовывается что-то серое. Я щурюсь, неуклюже протирая очки плечом. Несколько неуверенных шагов вперед, и я начинаю видеть лучше.

Это лачуга. Ветхая, разрушенная каменная лачуга, которую мы покинули, как только переехали в хижину. Потрясающая, добрая, гениальная девушка вывела лачугу на путь спасения. Даже несмотря на то, что я сказал ей, чтобы она не беспокоилась.

Что ж, сегодня ее собственная доброта спасет ей жизнь. Пошатываясь, я делаю последние несколько шагов по снегу, практически падая в укрытие. Мгновенно оглушительный шум ветра снаружи заглушается каменными стенами. Здесь все еще холодно, но, по крайней мере, мы защищены от сырости и ветра.

Я кладу Дэйзи на пол, который, я клянусь, покрылся льдом. Я не могу оставить ее так.

— Нам нужно поднять тебя с пола, — говорю я ей, поглаживая по щеке. Ее глаза снова закрылись. Я слишком напуган, чтобы прощупать ее пульс. Конечно, она жива. Иного и быть не может. — Ты теряешь слишком много тепла, — говорю я. — Просто подожди секунду.

Она не отвечает.

Я возвращаюсь на улицу и срезаю несколько покрытых листьями веток с ближайшего куста. Я едва вижу, что делаю, и чуть не отрезаю себе чертов палец, но в конце концов мои руки полны веток. Я несу их обратно в лачугу. Дэйзи не шевелится.

— Я собираюсь постелить тебе постель, — говорю я ей. — Подожди буквально одну минуту.

Я кладу ветки, покрывая ими замерзший каменный пол, затем осторожно поднимаю ее на них. Затем я поворачиваюсь к своей сумке. Я храню набор первой помощи при переохлаждении на дне всех своих рюкзаков для выживания. Я распаковываю изотермическое одеяло^[25], одеяло с химическим подогревом и спальный термо-мешок Blizzard^[26], разворачивая их все. Несмотря на то, что каждый из них достаточно велик, чтобы полностью укутать ее, все они сложены и упакованы в крошечные пакетики размером с небольшой конверт, который чертовски трудно открыть, когда ты конвульсивно дрожишь. Я, ругаясь, стискиваю зубы, когда мои руки в пятый раз скользят по пластиковой обертке. В конце концов, я распрямляю их все и поворачиваюсь обратно к Дэйзи.

Ее одежда намокла от снега, так что приходится ее раздеть. Я начинаю с пальто, затем брюки и свитер. Даже ее нижнее белье влажное. Должно быть, когда она упала, снег просочился под ее одежду. Я снимаю с нее маленький розовый лифчик и трусики, откладываю их в сторону, затем заворачиваю ее обнаженное тело в одеяла. Когда она плотно укутана, я заворачиваю ее в спальный мешок, плотно заклеивая его скотчем, чтобы тепло не выходило наружу. Она похожа на маленькое оранжевое буррито у меня на коленях, только ее белое лицо выглядывает наружу.

Я сажусь на корточки, тяжело дыша, и закрываю глаза. Я устал. К тому времени, когда я нашел ее, мои силы были уже на пределе, а теперь я и вовсе опустошен. Я хочу обнять ее и заснуть, но знаю, что, если я перестану двигаться, мне будет так же плохо, как и ей. Я не могу себе это позволить. Я не могу перестать двигаться, пока ей не станет лучше.

Я заставляю себя вернуться к своей сумке и вытаскиваю маленькую двухместную нейлоновую палатку, встряхивая ее. Я использую камень, чтобы вбить колья в мерзлый пол. Я становлюсь очень слабым, мне приходится пару раз прислониться к стенам хижины, но в конце концов я поднимаю палатку. Я осторожно поднимаю Дэйзи, укладываю ее внутрь, затем достаю гелевую горелку и поджигаю водонепроницаемой спичкой. Она не сильно обогреет палатку, но это лучше, чем ничего. Достав из рюкзака пару металлических банок, я направляюсь к двери хижины и зачерпываю немного белого снега, который занесло внутрь. Ей нужна вода.

Когда я заползаю обратно в палатку, ее глаза полуоткрыты. Я почти плачу от облегчения. Я застегиваю палатку, затем глажу ее по лбу.

— Дэйзи. Сядь прямо. Тебе нужно оставаться в сознании. — Я снимаю перчатки, чтобы прикоснуться к ее лицу. Думаю, она начинает согреваться. Должно быть, одеяла делают свою работу. Ее глаза трепещут.

— Скажи что-нибудь, — приказываю я, ставя банку со снегом на обогреватель, чтобы он растаял.

Она стонет.

Я снова глажу ее по лицу.

— Дэйзи. Скажи что-нибудь. Или я кину снегом тебе в лицо.

— С-с-с-сказать что?

— Мне все равно. Что угодно. Скажи, что ты чувствуешь. Спой песню. Просто продолжай, блять, говорить.