Трое сыщиков, не считая женщины

— Вовсе нет. Просто человек, наверное, не хотел, чтобы посторонние слышали его слова. Лица я его практически не запомнил. Круглое, скуластое, кажется, с жидкой бороденкой. А может, просто в темноте показалось. Освещение тут, сами видите, какое блестящее, — усмехнулся он. — Могу только сказать, что тот был одет в кожаную куртку. Только опять же — черная или темно-коричневая, не разобрал.

— Был холодный вечер?

— Да нет, как сейчас. Наверное, куртка без подкладки, легкая.

— О чем они разговаривали, слышали?

— Нет. Я шел по параллельной дорожке, во встречном направлении. Честно говоря, я на них вообще не обратил внимания, да мой пес вдруг зарычал. — Мужчина ласково потрепал шею сидящей подле ног холеной овчарки.

— Вы можете показать, где встретили их? — попросил Турецкий.

— Пойдемте, два шага отсюда.

Они подошли к тому месту, откуда мужчина видел Козорезова и его спутника. Осветительных фонарей в парке не было и в помине. На открытые места скудный свет доходил в парк лишь из окон ближайших жилых домов и с уличных столбов. Однако сквозь листву он пробивался еле-еле.

— В какую сторону шли собеседники?

Мужчина показал рукой:

— От улицы. Я уже возвращался домой, а они шли туда. Слов отсюда я расслышать не мог. Тем более что высокий говорил тихо.

— И Козорезов не громко?

— В тот момент Сергей Иванович вообще молчал. Мне показалось, что он держится несколько напряженно. Будто ему не нравилось, что говорил знакомый. Конечно, я не придал этому значения, мое-то какое дело? Если бы знать, я бы пошел за ними следом.

— А вы думаете, что это не несчастный случай?

— Трудно сказать. Но выглядит подозрительно.

— Вы в какое время их видели?

— Примерно в это же, как сейчас.

Было без четверти десять. Поблагодарив мужчину за ценную информацию, Александр Борисович еще минут двадцать покрутился по парку, однако ничего нового не выяснил. После этого он направился к козорезовскому дому. Подумалось, если этот тип убил Сергея Ивановича, то мог вытащить у погибшего ключи и забраться в его квартиру. Возможно, тогда кто-нибудь из соседей Козорезова случайно видел незнакомца в подъезде.

Давненько Турецкому не приходилось заниматься такими муторными вещами. У «важняка» в подчинении было достаточно людей, чтобы дать соответствующее задание. И вот сейчас он опять, как в молодости, ходит по квартирам в поисках свидетелей. На какое-то мгновение Александр Борисович почувствовал себя начинающим следователем. Однако тут некстати разболевшаяся нога вернула его к действительности. В молодости о здоровье и думать не думал. А теперь… Он даже остановился между четвертым и пятым этажами, чтобы перевести дух. В это время из одной квартиры вышел парень, чтобы выбросить в мусоропровод пакет. Представившись, Турецкий спросил, не видел ли тот в день гибели Сергея Ивановича в подъезде постороннего человека.

— Видел, — подумав, ответил парень, — только мельком. Я как раз открыл дверь, а тут спускался незнакомый мужчина и был аккурат на нашем этаже. Мне показалось, что при моем появлении он ускорил шаги. Я только запомнил кожаную куртку…

— Какого цвета?

— Коричневая. А лица почти не видел, он даже на меня не посмотрел.

— У него бородка была?

— Кажется, была. Короткая.

— Какой возраст приблизительно?

— Не могу сказать, плохо разбираюсь в этом. Думаю, между тридцатью и сорока. Может, если бы я его увидел, то вспомнил бы. А так… — С виноватой улыбкой парень развел руками.

— Вы и так помогли мне гораздо больше, чем думаете, — успокоил его Турецкий.

…Меньше всего московские сыщики ожидали услышать от Вертайло про Виктора Гайворонского. Им казалось, что жизненные траектории этих людей не пересекаются. Судя по словам Андрея Владиславовича, слишком у них разная, как сейчас говорят, ментальность. Гайворонский интеллигентнее, Вертайло попроще. Служили они вместе совсем недолго, чуть больше трех месяцев. Обычно за такое время прочные приятельские связи, продолжающиеся на гражданке, не устанавливаются. Если же так получилось, то вырисовывается вполне ясная картина. Не окончательная, однако исключающая другие версии.

Щеткин позвонил в Самару Александру Борисовичу и все рассказал. Турецкий считал, что одному ехать на встречу с Гайворонским опасно:

— Судя по всему, непредсказуемый тип. Возможны эксцессы.

— Даже средь бела дня? — засомневался Петр.

— Роли не играет. Маленький поселок, все там свои, а ты чужак. Только раз уж Плетнев занят, тебе перво-наперво обязательно нужно заручиться поддержкой местной милиции.

— Ну, это я и так собирался сделать. Вдруг у них что-нибудь есть на него.

— Правильно. Когда поедешь?

— Мне удобней в субботу. Раньше не смогу.

— Валяй. Потом обсудим.

Щеткин выехал рано утром. Знал, что в дачный сезон через час-другой на выезде из города образуются невероятно большие пробки, особенно в Балашихе, через которую лежал его путь. По дороге он отметил, как рано нынче стал просыпаться город. Всего шесть утра, а уже многие магазины работают, на остановках толпится народ, на кольцевой много машин. До перестройки в такую рань все было закрыто, народу и машин мало, автобусы ходили пустые.