Трое сыщиков, не считая женщины

Татьяной была найдена нужная программа, однако и там школа № 3 не упоминалась.

— Ничего не понимаю, — развел руками финансист. — На бумаге все гладко, школа в образцовом порядке. А на деле в нее вбухивают солидные средства. Нестыковочка получается.

— Появление загадочных денег? — осторожно поинтересовался Плетнев.

— Вот именно. Если школа не фигурирует нигде вплоть до реестра долговых обязательств, с какой стати бюджетные деньги переводились за ее ремонт строителям?

— При этом «Семицветик» не строительная фирма, а полиграфическая. Хотя ей разрешено заниматься ремонтной деятельностью.

Анатолий Алексеевич покачал головой:

— У меня нет большого опыта, и то мне известно, что непрофильная деятельность чаще всего служит лазейкой для махинаций. Однако, Антон Владимирович, все, что можно узнать у нас, вы посмотрели.

— А дальше?

— Дальше нужно смотреть непосредственно документы фирмы. В первую очередь акты о выполненных работах.

— В школе тоже есть экземпляры?

— Разумеется. Только сначала нужно посмотреть в фирме. Потом в школе. После чего сравнить.

Плетнев помолчал, обдумывая слова собеседника.

— То есть вы полагаете, фирма оперирует фальшивыми документами?

— Проверить нужно, — улыбнулся чиновник. — Сейчас подобные комбинации встречаются на каждом шагу.

Глава 2 °CВАЛКА ДРЕВНОСТЕЙ

Стоило Турецкому сойти на шумной, пропитанной выхлопными газами автостанции, как в глаза сразу бросился громоздкий желто-зеленый щит, призывающий челноковцев и гостей города посетить краеведческий музей, чтобы познакомиться с историей их края. Ниже были указаны часы работы, тут ничего оригинального нет — все музеи работают примерно одинаково, и адрес: Радищевская улица, дом 3. Это уже более ценная информация. Правда, никто из прохожих не знал, где такая улица находится. Тогда Александр Борисович начал спрашивать, как пройти к музею, однако это тоже не помогло. Он быстро понял тактическую ошибку: обращался к молодежи, которую в краеведческий музей и на аркане не затащишь. Первая же пожилая женщина подробно объяснила, как туда пройти.

Музей находился недалеко от монастыря, в каменном двухэтажном здании. Вход был не с улицы, а с противоположной стороны дома. Там была и вывеска, и расписание, и афиша о выставке местного резчика по дереву. На улицу же выходила гладкая, без окон, стена. Можно было сотни раз проезжать мимо и не узнать, что находится в этом здании.

Войдя в музей, Александр Борисович увидел сидевшую за хилым столиком контролершу, которая, закрыв глаза и блаженно покачиваясь в такт песне, слушала по радио Валерия Леонтьева. Появление незнакомца крайне удивило и даже встревожило женщину — не так-то часто сюда заходят неорганизованные посетители. Когда Турецкий объяснил, что ему нужен директор, контролерша понятливо кивнула. Если приходят по делам, не покупают билет, это в порядке вещей. А неорганизованный посетитель в такое время выглядит очень подозрительно.

— Алевтина Ивановна сейчас вышла в хранилище, — объяснила контролерша. — Вы подождите, я за ней сбегаю.

В ожидании директора Турецкий посмотрел в коридоре несколько стендов с данными о прошлом Челноковска, если верить, город возник в шестнадцатом веке. Заглянул в зал, где стояли искусные чучела животных, водящихся в окрестных лесах. Звери выглядели очень динамично. Казалось, лиса вот-вот убежит с мышкой в зубах, волк завоет, а любознательный горностай перепрыгнет с одной ветки на другую.

Вскоре в сопровождении контролерши появилась директор. Это была изящная, моложавая женщина в очках, типичный музейный работник. Одета в скромную кофту и юбку.

— Порошкова, — представилась она, протягивая руку, — Алевтина Ивановна.

Узнав о роде деятельности нежданного гостя, Порошкова пригласила его в свой кабинет — маленькую комнатку на втором этаже. Предложила Александру Борисовичу кофе, на что тот с благодарностью согласился. Кофе был в пакетиках «три в одном». В другое время Турецкий такой бы и пить не стал, но тут выбирать не приходилось. А в том, с каким гостеприимством директор предложила скудное угощение, было нечто трогательное, вызывающее сочувствие к этим святым людям, провинциальным музейным работникам, традиционно получающим — Турецкий это знал — сущие гроши. И было как-то странно заводить разговор об экспонатах, стоящих десятки тысяч рублей, жемчужинах их собрания.

— Алевтина Ивановна, сейчас в Интернете появился перечень пропавших и из вашего музея вещей.

— Да, после скандала в Эрмитаже все так делают. Правда, нам, в отличие от них, ничего не вернули. Вы что-нибудь сможете найти?

— Частично, кажется, уже нашли.

— Ой! — Директор схватилась за сердце. — Неужели? Что именно?

— Мы обнаружили потир, церковную чашу. Этот экспонат указан в вашем списке.

— Где же вы его нашли?

— Нашли в Москве, у его нынешнего владельца, который, скорей всего, не знал, что чаша ворованная. Мы пошли по цепочке — у кого он купил, оказалось, у одного человека из Самары. А дальше цепочка прервалась, этот продавец то ли случайно умер, то ли был убит. Вы знали Сергея Ивановича Козорезова?

— Нет, не слышала о таком.