Трое в Долине

Он уже отступал, явно терзаясь своей откровенностью с дураком, по роже видно, а Таргитай крикнул вдогонку:

— А у них откуда берется? Наш старший говорит, что они на работящих не больно похожи...

Мужик крикнул почти от крыльца:

— А их змееныш приносит!.. Навроде в благодарность, что не удавили, а все еще нянчатся.

Глава 20

Таргитай почесал голову, но ничего путного не приходило, но продолжал драть ногтями голову, хоть и нет умных мыслей, но приятно, просто приятно, и, почесывая сперва голову, потом спину, затем бока, медленно побрел обратно.

Дверь неспешно отворилась, навстречу вышел Олег. Прищурился, внимательно рассматривал небо. Там в свете заходящего солнца грозно встали исполинские фигуры трех ратников, все в остроконечных шлемах, толстые, слегка размытые, но их видно было так четко, что Таргитай осмелился указать на них Олегу.

Волхв всмотрелся, наморщил лоб:

— Да, ты прав, завтра с утра дождь... Но малый, скоро кончится.

— А эти, — он указал пальцем, — эти, которые с мечами?

Олег скользнул равнодушным взором по тучам, перевел взгляд на дорогу впереди:

— А что с мечами?.. Как говорит Мрак, когда встретим, тогда и решим.

— Да нет, — возразил Таргитай, — я говорю о вон тех!

Олег проследил за пальцем Таргитая, с недоумением перевел взор на его раскрасневшееся лицо. Зеленые глаза волхва были внимательными, серьезными.

— О ком?

— Вон о тех! Разве не видишь?

Олег снова долго и добросовестно всматривался в облака. Вздохнул, пожал плечами:

— Нет.

— Ну вон же... Вон головы, шлем.. Один стал еще крупнее... Голова, правда, съехала в сторону... зато у коня выросли рога... ага, еще и крылья...

Олег покачал головой:

— Тарх, тебе мерещится. Наверное, от твоего собачьего воя, который зовешь песнями. Там ничего нет. Одни облака.

Таргитай попытался объяснить:

— Так я ж и говорю про облака!

— Ты говорил про воинов, — нахмурился Олег.

— Да, но про облачных!.. Трое таких огромных, все в крови...

Облака неспешно двигались, подсвеченные снизу багровым солнцем, замирали в преддверии ночи, когда засыпает и таскающий их за собой ветер. Никаких огромных воинов, никаких хвостатых звезд, радуги, круга вокруг солнца или сияния, что можно бы заметить и как-то объяснить...

— Свихнулся, — сказал он с жалостью. — Ладно, на ночь дам отвару из полыни. Я сумел отвар сгустить так, что теперь это просто кашица... Не просто горькая, а кишки вывернет!.. Сразу любая дурь уйдет.

Мрак переговорил с подменышем, малец в самом деле кое-что сказал, а визжащая от счастья баба лезла со счастливыми слезами, слюнявила, хватала ребенка на руки и прижимала к груди, а то кидалась целовать руки Мраку, называя чудотворцем, волхвом-лекарем.

Олег ревниво сопел, наконец лег на лавку под окном, отвернулся. Мрак вскоре услышал тихий сап. Волхв из Олега, конечно, могучий, но пока не растерял умения засыпать как простой лесоруб.

Правда, его лицо и во сне оставалось напряженным, встревоженным. Он что-то шептал, дергался, Мрак на всякий случай подул в лицо, а то шепнет во сне что-нибудь, либо дождь из жаб, либо болото посреди села... Может быть, какая-то из баб и довела народ до белого каления, что всех замачивают в реке, люди зазря и щепку не передвинут, а тут таких камней натаскали...

Таргитай вернулся чем-то озабоченный, вертел головой по сторонам, даже спросил Мрака, не видел ли тот уродливого детеныша, Мрак отмахнулся, Таргитай улегся с видом человека, который во второй раз спас, или собирался спасти, если не все человечество, то хотя бы друзей, о чем-то предупредив, от чего-то предостерегши.

Мрак не спал долго, а когда веки отяжелели, начали смыкаться, его зоркие волчьи глаза увидели вроде бы какую-то неясную тень над лавкой, где раскинулся Таргитай.

Там стоял маленький босой старик с длинной седой бородой, медленно водил руками над лицом дударя. Таргитай спал, посапывал, иногда дергал носом и двигал бровями, но лицо оставалось спокойным, зато лоб старика покрылся крупными каплями пота, а руки уже дрожали.

Паскуда, подумал Мрак мстительно, сейчас я тебя схвачу. Ишь, вздумал поганые сны насылать, тварь ночная. Шуточки тебе, а дударь утром не сможет и свой мешок нести...

Он услышал стон, остановился. Стонал не Тарх, а баечник. Мрак хорошо расслышал злость и отчаяние в голосе хозяина ночных снов.

Так его, Тарх, подумал Мрак злорадно. Спи себе. Твою дурь никакими страшными снами не прошибить. Тебе везде и со всеми хорошо. Этот лопнет, пока к тебе достучится. Он же не знает, что ты по своей дури никогда ничего не боишься.

Утром, когда встали, печь уже гудела, как горн в кузнице. Раскрасневшаяся хозяйка открывала и захлопывала широкие заслонки, воздух был уже теплый, пропитанный запахами поджаренной гречневой каши, печеной речной рыбы, а когда Мрак плеснул в лицо студеной воды из кадки, за спиной загремело, застучало, в спину шибанул такой мощный запах печеной рыбы. что он обернулся как ужаленный.