Трое в лодке (не считая собаки)

— Что ты пытался из нее сделать? Рыболовную сеть? Надо же было так все запутать! Нельзя было просто взять да просто свернуть, тупица! — рычит он время от времени, неистово сражаясь с бечевой, и раскладывает ее по тропе, и топчется вокруг и вокруг, пытаясь отыскать конец.

С другой стороны, тот, кто бечеву сматывал, уверен, что во всем беспорядке виноват тот, кто пытается ее размотать.

— Когда ты ее брал, с ней все было в порядке! — восклицает он негодующе. — Надо, наверно, думать, что делаешь! Вечно у тебя все получается наперекосяк. Ты и столб завяжешь узлом, с тебя станется!

И они так злятся, что готовы на этой бечеве друг друга повесить.

Проходит десять минут; распутывающий бечеву издает страшный вопль и сходит с ума. Он топчет веревку, и скачет по ней, и пытается размотать одним разом, хватая первый попавшийся узел и дергая за него. Естественно, бечева затягивается только сильнее. Тогда его товарищ вылезает из лодки и спешит на помощь, и они толкаются и мешают друг другу. Оба хватаются за один и тот же кусок, тянут его в разные стороны и не могут понять, что и где зацепилось. В конце концов они все-таки разбираются, затем оборачиваются и видят, что лодку тем временем унесло и она направляется прямиком к плотине.

Однажды я сам был очевидцем подобной истории. Это случилось чуть выше Бовени одним довольно ветреным утром. Мы гребли вниз по реке. И вот, обогнув излучину, мы заметили на берегу двоих малых. Они смотрели друг на друга с выражением такого недоумения и беспомощности, каких я ни до, ни после на человеческих лицах не видел. Оба держали в руках концы длинной бечевы. Было ясно, что у них что-то случилось; мы притормозили и спросили в чем дело.

— Нашу лодку унесло, — ответили они с негодованием. — Мы только вылезли, чтобы распутать бечеву, а когда оглянулись, ее унесло!

Они были явно оскорблены поведением собственной лодки, которое очевидно считали актом низости и черной неблагодарности.

Сачконувшая лодка нашлась на полмили ниже. Она застряла в камышах, и мы привели ее обратно. Бьюсь об заклад, эти двое потом всю неделю держали беглянку в ежовых рукавицах.

Никогда не забуду этой картины — как они бродят по берегу взад и вперед с бечевкой в руках и разыскивают свою лодку.

Когда лодку тянут бечевой, случаются презабавные истории. Картина, какую можно наблюдать чаще всего, такова: двое «тягачей» быстро шагают по берегу, занятые оживленной беседой, тогда как «тягомый» в лодке, в ста ярдах у них за спиной, безрезультатно пытается доораться, чтобы они остановились, и подает веслом неистовые знаки бедствия. У него что-то случилось — выскочил руль, или за борт свалился багор, или в воду слетела шляпа и теперь несется вниз по течению.

Он зовет, сначала довольно спокойно и вежливо:

— Эй! Постойте-ка на минутку! — кричит он весело. — У меня шляпа упала в воду.

Затем:

— Эй!! Том, Дик! Вы что там, оглохли?

И затем:

— Эй!!! Черт вас подери, болваны! Идиоты! Эй! Стойте! Нет, ну что за...

Потом он вскакивает, и начинает метаться по лодке, и орет до посинения, и проклинает весь мир. И мальчишки на берегу останавливаются, и глумятся над ним, и швыряют в него камнями, а он проносится мимо на скорости четырех миль в час и не может вылезти.

Подобных неприятностей во многом можно было бы избежать, если бы тянущие лодку не забывали о том, что они ее тянут, и почаще оглядывались посмотреть, как идут дела у товарища. А лучше тянет пусть вообще кто-то один. Когда этим занято двое, они начинают болтать и обо всем забывают, а сама лодка о себе напомнить не в состоянии — она и так не оказывает почти никакого сопротивления.

Вечером, когда мы после ужина рассуждали на эту тему, Джордж рассказал нам прелюбопытнейшую историю — пример крайней рассеянности, до которой может дойти пара таких «тягачей».

Однажды вечером, как рассказывал Джордж, он, со своими тремя приятелями, поднимался от Мэйденхеда вверх по реке на веслах. Чуть выше Кукэмского шлюза они увидели молодого человека и девушку, бредущих по тропе и углубленных, как видно, в интересную и захватывающую беседу. Они тащили багор; к багру была привязана бечева — она волоклась за ними, и конец ее терялся в воде. Никаких лодок (ни рядом, ни вообще вокруг) не было. К бечеве когда-то (должно быть) была привязана лодка, вне всяких сомнений. Но что с нею сталось, какая страшная участь постигла ее и тех, кто в ней оставался, — все это было покрыто тайной. Какая бы ни произошла катастрофа, однако, девушку с молодым человеком она никоим образом не беспокоила. У них был багор, и у них была бечева — этого, как видно, чтобы тащить лодку им представлялось достаточным.

Джордж хотел было крикнуть и привести их в чувство, но в этот миг его осенила блистательная идея, и он удержался. Вместо этого он схватил багор, наклонился и выудил конец бечевы. И они сделали на ней петлю и накинули себе на мачту, а потом подобрали весла, уселись на корме и закурили трубки.

И молодой человек с барышней проволокли этих четырех кабанов и тяжелую лодку до самого Марло.