Трое в лодке, не считая собаки

Прошу прощения, в самом деле. Я что-то забылся.

Итак, мы оставили список Джорджу, и он начал.

— Палатку мы брать не будем. Возьмем лодку с тентом. Это гораздо проще, да и удобнее.

Мысль показалась хорошей, и мы ее приняли. Не знаю, видели вы когда-нибудь эту штуку, которую я имею в виду. Вы закрепляете над лодкой железные дуги, поверх которых натягиваете огромный брезент, закрепляете его снизу, со всех сторон от носа до самой кормы, и он превращают лодку в подобие домика, что очень уютно (хотя душновато; но всякая вещь имеет свои недостатки, как сказал один человек, когда у него умерла теща, а от него потребовали оплатить погребение).

Джордж сказал, что в таком случае нам нужно взять плед (на каждого), фонарь, кусок мыла, щетку, гребенку (на всех), зубную щетку (на каждого), тазик, зубной порошок, бритвенный прибор (не правда ли, похоже на урок французского) и пару больших купальных полотенец. Я заметил, что люди всегда делают колоссальные приготовления, когда собираются куда-нибудь к водоему. И толком никогда не купаются, когда приезжают.

То же самое происходит, когда вы собираетесь на побережье. Пакуясь в Лондоне, я каждый раз решаю, что по утрам буду вставать пораньше и перед завтраком окунаться. И я благоговейно укладываю в чемодан пару купальных трусиков и купальное полотенце. Я все время беру красные купальные трусики. В красных купальных трусиках я себе очень нравлюсь. Они так идут под мой цвет лица. Но когда я добираюсь до моря, этих ванн спозаранку мне как-то уже неохота — совсем не так, как хотелось в городе.

Напротив, я чувствую, что меня тянет валяться в постели до последней минуты и потом сразу спуститься к завтраку. Раз или два добродетель все-таки торжествует. Я встаю в шесть, кое-как одеваюсь, беру купальные трусики, беру полотенце — и ковыляю угрюмо к морю. И я не в восторге. Они как нарочно запасают для меня особенно пронизывающий восточный ветер, который только и ждет, чтобы я вышел купаться пораньше. Они выковыривают все треугольные камни и кладут сверху. Они натачивают булыжники и присыпают края песком — чтобы я не увидел. Они берут море и оттаскивают его на две мили — чтобы я, дрожа и обхватив плечи руками, скакал по щиколотку в воде. А когда я до моря все-таки добираюсь, оно ведет себя грубо, просто оскорбительно.

Огромная волна хватает меня и швырком — со всей возможной жестокостью — сажает на булыжник, который приготовили здесь как раз для меня. И — прежде чем я успею сказать «Ай! Ой!» и выяснить, что случилось — она возвращается и утаскивает меня в океанские недра. Тогда я бешено стремлюсь к берегу, уже не чая увидеть дом и друзей, и горько раскаиваюсь, что не жалел сестренку в мальчишеские годы (в мои мальчишеские годы, я имею в виду). И как раз когда я оставляю надежду, волна удаляется, бросив меня на песке, распластанного морской звездой. И я поднимаюсь, оглядываюсь и вижу, что сражался за жизнь над глубиной в два фута. Тогда я скачу назад, одеваюсь и приползаю домой, где вынужден притворяться что мне понравилось.

И вот теперь мы говорим так будто собираемся устраивать дальний заплыв каждое утро.

Джордж сказал: ведь это так здорово — свежим утром проснуться в лодке и окунуться в прозрачную реку. Гаррис добавил, что ничего так не придает аппетит, как купание перед завтраком. Он сказал, что оно всегда придает ему аппетит. Джордж заявил, что если Гаррис будет есть больше чем ест обычно, он будет против того, чтобы Гаррис купался вообще.

Он сказал, что тяжкой работы и без того предстоит ой-ой-ой — тянуть против течения провиант, которого должно будет хватить для пропитания Гарриса.

Я, однако, обратил внимание Джорджа на такую постановку проблемы — ведь насколько приятней будет иметь Гарриса в лодке чистым и свежим (пусть даже нам и придется взять несколько лишних центнеров пропитания). Джорджу пришлось рассмотреть дело с моей точки зрения, и он взял назад свои возражения против купания Гарриса.

Мы, наконец, согласились на том, что возьмем три купальных полотенца, чтобы никто никого не ждал.

Насчет одежды Джордж заявил, что пары фланелевых костюмов нам хватит. Ведь мы сможем постирать их сами, в реке, когда они запачкаются. Мы спросили его — пробовал ли он когда-нибудь стирать фланелевые костюмы в реке? — на что он ответил: «ну не то чтобы сам, но знает кое-кого кто пробовал, и это было довольно просто». Мы же с Гаррисом имели слабость вообразить, что он знал о чем говорил, и что трое приличных молодых людей, не имеющих ни влияния, ни высокого положения в обществе, без какого-либо опыта в стирке, на самом деле способны отмыть в водах Темзы свои рубашки и брюки с помощью куска мыла.

В грядущем нам было суждено узнать (когда было уже слишком поздно), каким жалким самозванцем оказался Джордж, который на этот счет явно ничего не смыслил. Видели б вы нашу одежду после… Но, как пишут в грошовых бульварных романах, мы «забегаем вперед».