Трое в подводной лодке, не считая собаки (СИ)

   Саня поправил воротник, посмотрел на луну - туманный круг около месяца на Ермилов день предвещал метель - и задумался о том, что его стремительный переход к станам v.2.0 был серьёзным стратегическим просчётом, но, с другой стороны, даже при периодических остановках, производительность его была выше, чем на старых станках. Хотя до расчётной и не дотягивала. Это Сашку выводило из равновесия, создавало подлинную фрустрацию. Бесило ещё и то, что у матушки Манефы не было проблем на тех станах, к которым Сашка относился так презрительно, там ткали вовсю, без остановок. Более того, разведка докладывала, что те подмастерья, что ушли от Трофима обратно к матушке Манефе, продолжали клепать те модели один за другим, по приказу келарини. Из-за чего отец Онуфрий уже косо смотрел на Сашку, а Саня и сам на себя уже злился, никак не понимая, где, собственно, просчёт.

   Проблема рвущихся нитей встала уже в полный рост, и игнорировать её никак было нельзя. Не сказать, что нити рвались все и сразу, но существенно замедляли работу. Анна Ефимовна, которая взяла на себя руководство текстильным цехом, тоже не могла ничего сказать, потому что в практике домашнего ткачества такой проблемы не было вообще. Саня был механик, а не текстильщик, и, вообще-то думал, что сделав высокопроизводительный стан, сразу получит много ткани. Но так не получилось. В чём проблема? Так она же на поверхности! Раз регулировка стана не даёт ничего, то значит проблема в пряже.

   Надо срочно порыться в ноутбуке. Тут у Сашки в голове щёлкнула и сложилась цепочка ноутбук-батарея-цинк-флогистон. Всё встало на свои места, то бишь, он вспомнил, отчего у него под глазом сияет фонарь, разве что дорогу не освещает.

   - Никитка! - крикнул он вознице, - рули сразу в работную избу.

   С момента памятного производственного совещания все, с точки зрения Сани, занимались ерундой. Только он, как пчёлка, не разгибая спины, натруженными до боли руками строил фундамент благополучия компании, изредка отвлекаясь на всякие мелкие мероприятия, - Рождество там, свадьба и прочее. Со свадьбой все сложилось хорошо, Глашка на прощанье была неистовой, как никогда, это единственное светлое пятно на Саниной биографии того периода.

   Гейнц, после того, как отлил пластины для батареи, смирился с присутствием цинка в природе. Не сильно, в дальнейшем, нагруженный металлической работой, потихоньку, вместе со Степаном, переоборудовал кузню, и между делом, построил перегонный куб. А Саня со своими учениками пластался на строительстве. Вообще, деревенская публика зимой не сильно перетруждалась, и работать раньше Крещенья не собиралась. За исключением пришлых плотников, которых Сашка перехватил сразу после Онуфрия. Те сидели на сдельщине, и праздники праздновать им было недосуг, тем более, в чужом селе. Сашка убедился, что деревенским вся эта возня с новостройкой была глубоко побоку. Не более, чем тема для пересудов.

   Только ходили и смотрели. В основном, бабы, потому что мужики большей частью убыли на отхожие промыслы. Саня от этого скрипел зубами и бормотал: "Вы ещё попроситесь, паскуды". Но сам молча делал своё дело. Ситуацию немного прояснила Анна, сообщим, что в данной ситуации никто ничего сделать не сможет, ибо баба - это не мужик. Суть этой, как Сашке казалось, очевидной сентенции открылась гораздо позже.

   Дело помаленьку делалось, и вот уже на Федосея Глашка со своим, как его Саня называл, Хрюнделем, переселилась в новую избу. Надо сказать, что Саня гордился своим проектом. Дом стоял между двух громадных, по сто квадратов, будущих цехов, и Глашка, по идее, должна была за всем этим делом следить. Хрюнделя также пристроили к делу, к Герасиму, который стал истопником и конюхом в одном лице. Саня с учениками и присланными Трофимом подмастерьями смонтировали стан, набрали, где смогли пряжи и сделали пробный заход.

   Вообще, всё шло совсем не так, как себе, в основном из-за своих заблуждений относительно природы крепостничества, представлял Сашка. Начиная с того, что пряжу пришлось покупать у баб в деревне, а не изымать волевым решением. Сволочные бабы же отнюдь не стремились ту пряжу продавать. Наконец Калашников привёз из-под Твери нормальное количество пряжи, которая, чёрт побери, стоила денег, и укатил в Касимов. Находясь в очередном периоде ремиссии, он отличался необыкновенной энергичностью. Наконец дело пошло. Анна взяла в свои руки процесс тканья. Глашка стала первым оператором новых станов, Никитка с пацанами обеспечивали работоспособность механизмов, Герасим снабжал производство лошадиной энергией. Анна даже настояла на торжественном открытии производства, с приглашёнными гостями, молебном и всеми полагающимися в этом случае атрибутами и процедурами. Казалось, вот он, момент триумфа прогресса. Но Саня был крайне недоволен и категорически не согласен. Всё было не так!