Трое в подводной лодке, не считая собаки

При этом, конечно же, забыл упомянуть, что немалая доля Демидовской изворотливости была создана его же хлопотами и стараниями. Вызвали Брюса, потом накрутили хвоста де Геннину, и понеслась. Де Геннин спалил Демидова на раз, прислав в письме недоумение, оттого, что Степан Костылев, тобольский крестьянин, в 1724 году подавал заявку на медные и серебряные руда по реке Алей. Почему до сих пор от Берг-коллегии нет решения по этому вопросу, он не ведает. Пока длилась переписка, Акинфий парился на нарах, пытаясь хоть как-то повлиять на ситуацию, но тщетно. Разрешали только писать письма, но тщательно их перлюстрировали. Ничего, кроме как по управлению заводами, не пропускали.

Наконец, из Берг-коллегии доложили, что Демидовские заводы грозят остановиться из-за отсидки хозяина. Меншиков же побаивался, что на дыбе Акинфий расскажет слишком много, и Екатерина выпустила Акинфия. Но с наказом удалиться в Невьянск, и в столицах более не показываться. Подарок в сто тысяч рублей на рождение Петра Петровича не забылся, а пиетет государыни перед людьми, к которым благоволил Пётр Алексеевич, не позволил совсем разорить Демидова. Но дворянства не дали, как и Лапаевских заводов. Вдогонку, в качестве прощального пинка страдальцу, отписали Фокино и все нижегородские деревни в казну. Не по доказательству вины, а чтоб знал, кто в государстве хозяин. Но это станется только в конце апреля.

Тем временем Костя начал беспокоиться и жаловался Ярославу и Романову, что, дескать, время идёт. Что он обещался прибыть к своим отщепенцам в конце марта, а уже средина февраля.

Теперь Ефим Григорич зачастил в Адмиралтейство, а потом потребовал у Константина деньги на майорский мундир, хотя должность была полковничья. Костя, то к Апраксину, проведать Мыша и выдать ему новую порцию ценных указаний, то к Брюсу, обсудить кое-какие вопросы применения нарезного оружия и его место в современной войне. Слава мотался и туда и сюда. К Апраксину, поговорить о сиротских домах и проблемах народного образования, то к Брюсу — обсудить методы познания. Дела шли медленно, хотя накрученные своими начальниками три коллегии трудились, не разгибаясь.

Наконец, в течении недели всё решилось почти одновременно. Апраксин просто передал с Романовым пакет документов, а Брюс, почему-то, вызвал к себе Константина. Вручил упаковку, перетянутую бечевой.

— Не скажу, чего мне это стоило, — усмехнувшись, сказал Яков Вилимович, — но, слава богу, императрица пока ещё умеет расписаться, там, где ей покажут. Почему-то за вас, что мне вполне удачно помогло, стал хлопотать граф Апраксин. Будьте с ним осторожны, очень опасный человек. Но я хотел сказать совсем другое. Документы я вам выправил со всей возможной скоростью, только потому, что ты, Костя, сможешь сделать пушку. Если ты её не сделаешь, я тебя перед смертью прокляну. Помолчи, — добавил он, — я и так знаю, что ты хочешь сказать. Скажи, почему ты, бывая у Апраксина и у меня, не просил представить тебя императрице?

— Минуй нас пуще всех печалей и царский гнев, и царская любовь, — перефразировал Грибоедова Костя. — Я, Яков Вилимович, иногда бываю до крайности категоричен, боюсь, не сдержусь.

— Странно, мы, нерусские, боремся за процветание России. Горько на это всё смотреть, поэтому я подал прошение об отставке. Прости, но Ефим Григорьевич — драгун, и мысли у него драгунские. Хотя нет никаких резонов сомневаться в его верности Отечеству. Поэтому я отвечу на тот вопрос, который ты мне хотел задать. Не всё в России делается возле трона. Есть люди, которые радеют о России, и их много. Гораздо больше тех, кто думает только о себе. Вот тебе список первых. Они к тебе обратятся, и ты им можешь верить. Вот список людей, которые, возможно, к тебе обратятся, но ты им не верь никогда. Тогда ты сделаешь нужные пушки.

Глава 16

На Починки 1726-го года и позже. Александер Шубин, в очередной раз разочаровывается. Ненадолго, минут на двадцать. Тень маркизы ненадолго заслоняет солнце. Солнце ненадолго освещает каморку папы Карло. Тори против вигов.