Трое в снегу

-- У меня нет слов, -- сказала Кункель.

-- В самом деле? -- спросила Хильда. -- Серьезно? Тоблер махнул рукой.

-- Одни разговоры.

-- Я уже пятнадцать с лишним лет в этом доме, -- сказала Кункель. -- И каждый год, а то и чаще, обязательно что-нибудь да стрясется. У господина тайного советника чересчур богатая фантазия и слишком много свободного времени. Но такого еще не бывало! Господин тайный советник, вы самый большой ребенок, какого я знаю... Ладно, меня это не касается. Но я нервничаю. А доктор запретил мне волноваться. Какой смысл, что вы каждый год посылаете меня на сердечный курорт? Ведь как только я возвращаюсь, все опять начинается с начала! У меня сейчас пульс -- сто двадцать, не меньше. И давление в голову ударило. Такого же ни одна лошадь не выдержит. Если бы я принимала таблички... то есть таблетки. Но я не могу их проглотить, они слишком большие... А растворять в воде их нельзя!.. Кажется... Они тогда не действуют. -- Она в изнеможении умолкла.

-- Боюсь, вы уклонились от темы, -- заметила Хильда.

Тоблер добродушно улыбнулся.

-- Брехливые экономки не кусаются, -- сказал он.

Глава третья МАТУШКА ХАГЕДОРН И СЫН

В тот же день и примерно в тот же час фрау Хаге-дорн, живущая на Моммзенштрассе, постучалась в дверь своего квартиранта Франке. Не очень-то приятно в собственной квартире стучать в чужую дверь. Что поделаешь, иногда без этого не обойтись. Особенно если ты вдова со взрослым сыном и маленькой пенсией, а взрослый сын никак не найдет работу.

-- Войдите! -- крикнул господин Франке. Он сидел за столом и проверял тетради с диктантами. -- Негодяи! -- пробормотал он, имея в виду своих учеников. -- Похоже, что эти бездельники сидят на ушах, а не на...

-- Осторожней! -- сказала фрау Хагедорн. -- Не желаю слышать то, что вы чуть не произнесли. Хотите чашку кофе?

-- Две чашки, -- ответил Франке.

-- Вы уже смотрели газету? -- Толстые щеки старой дамы зарумянились.

Франке покачал головой.

Она положила на стол газету.

-- Отчеркнуто красным, -- гордо заявила она.

Когда хозяйка вернулась с кофе, жилец сказал:

-- Ваш сын молодчина! Снова первая премия! В Брукбойрене очень красиво. Я был там однажды в туристическом походе. Когда он едет?

-- Через пять дней. Надо срочно постирать ему рубашки. Ведь это наверняка шикарный отель, где у каждого есть смокинг. А у моего мальчика только синий костюм. Он носит его уже четыре года. Лоснится, как шкварка.

Франке отхлебнул кофе.

-- Какой же это по счету приз выиграл ваш ученый сын?

Фрау Хагедорн медленно опустилась в свое сданное в аренду красное плюшевое кресло.

-- Седьмой! Первый раз было три года назад -- большой круиз по Средиземному морю. Он выиграл его за две срифмованные строчки. Потом полмесяца в "Палас-отеле" в Шатонеф. Это было перед тем, как вы к нам въехали. Потом поездка по морским курортам Северной Германии -- приз Общества содействия развитию туризма. Потом бесплатное лечение в Пистиане, хотя мальчик был вовсе не болен. Впрочем, это никогда не повредит. Потом полет в Стокгольм. Туда и обратно. И три дня в шхерах. Последней весной --две недели на Ривьере. Он еще прислал вам открытку из Монте-Карло. А теперь поездка в Брукбойрен. Альпы зимой -- это, наверное, грандиозно. Я так рада за него. На день у него будет спортивный костюм. Там, на свежем воздухе, пусть отвлечется. Вы не могли бы одолжить ему ваш толстый свитер? Его пальто тонковато для высокогорья.

Франке кивнул в знак согласия. Старая женщина сплела пальцы натруженных рук, по которым она перечисляла семь удач своего сына, и улыбнулась:

-- Сегодня почтальон принес письмо с бесплатными билетами.

-- Это настоящее свинство! -- проворчал Франке. -- Такому талантливому человеку и не находится работа! Я бы их так...

-- Полегче, полегче! -- остановила его матушка Хагедорн. -- Фриц сегодня рано ушел. Поехал куда-то поискать места. Знает ли он уже о премии?

-- Почему он не стал учителем? -- спросил Франке. -- Преподавал бы сейчас в какой-нибудь гимназии, проверял диктанты, получал бы твердое жалованье.

-- Реклама всегда была его страстью, -- сказала она. -- Он посвятил этому свою диссертацию. О психологических законах воздействия рекламы. После защиты Фриц работал во многих местах. На последнем получал восемьсот марок в месяц. Он хорошо знал свое дело. Но обанкротилась фирма, _ фрау Хагедорн поднялась. -- Пора замочить рубашки.

-- А я закончу с диктантами, -- сказал господин Франке. -- Надеюсь, красных чернил хватит. Порой у меня возникает смутное ощущение, что сорванцы делают столько ошибок нарочно, чтобы свести меня преждевременно в могилу. Уж завтра я им покажу...

-- Полегче, полегче, -- сказала хозяйка, взяла газету и двинулась в кухню.

Когда вернулся кандидат наук Хагедорн, уже смеркалось. Он устал и замерз.

-- Добрый вечер, -- сказал он матери и поцеловал ее. Стоя у корыта, она быстро вытерла руки и протянула

ему письмо от фирмы "Путцбланк".