Трое в снегу

— Ваше мнение льстит мне, — сказал он. — Но ведь я, в конце концов, не знахарь, сударыня!

— Это не то слово, — тихо сказала она. — Я же не собираюсь с вами ворожить!

Он поднялся.

— К сожалению, я должен идти, мои знакомые куда-то пропали. Мы продолжим беседу как-нибудь в другой раз.

Она протянула ему руку. Её глаза затуманились.

— Жаль, что вы уходите, дорогой господин Хагедорн. Я отношусь к вам с огромным доверием.

Он дал тягу и стал искать Шульце, чтобы поплакаться. Искал Шульце, но нашел Кессельгута. Тот предположил, что он у себя в номере. Они поднялись на шестой этаж. Постучали. Никто не ответил. Хагедорн нажал на дверную ручку. Дверь оказалась незапертой. Они вошли. Комната была пуста.

— Кто здесь проживает? — спросил Кессельгут.

— Шульце, — ответил молодой человек. — Разумеется, о проживании не может быть и речи. Это его ночлег. Он приходит поздно вечером, надевает пальто, красную вязаную шапку и ложится на кровать.

Кессельгут молчал. Он не мог этого постичь.

— Ну, пошли! — сказал Хагедорн.

— Я вас догоню, — сказал Кессельгут. — Меня интересует эта комната.

Когда Хагедорн вышел, Иоганн приступил к уборке. Открытая корзина стояла на полу. Белье перерыто Пальто лежало на кровати. Галстуки, манжетки и носки валялись на столе. Вода в графине и умывальнике была несвежая. У Иоганна навернулись слезы на глаза.

Через двадцать минут был порядок! Слуга вынул из своего элегантного пиджака портсигар и положил на стол три сигары и коробок спичек.

Затем Иоганн сбегал к себе в номер, перерыл чемоданы и шкафы и вернулся крадучись по служебной лестнице в чердачную каморку. Он притащил с собой мохнатое полотенце, пепельницу, одеяло из верблюжьей шерсти, вазу с еловой веткой, резиновую грелку и три яблока. Расставив и разложив дары, он еще раз пристально оглядел всё, сделал пометки в блокноте и возвратился в свой аристократический номер. По дороге ему никто не встретился.

Хагедорн обошел всё: игорный салон, бар, библиотеку, даже кегельбан. Не знал, что и делать. Отель словно вымер. Все были еще в горах. Он направился в холл и спросил швейцара, не знает ли тот, куда делся господин Шульце.

— Он на катке, господин кандидат, — ответил дядюшка Польтер. — Там, сзади.

Молодой человек вышел из отеля. Солнце садилось. Ещё светились только самые высокие макушки. Каток был устроен на теннисных кортах. Но на коньках никто не катался. Лед покрывал толстый слой снега. В дальнем конце два человека сгребали снег. Хагедорн слышал, как они разговаривают и смеются. Он пошел вдоль высокой проволочной сетки вокруг площадки. Подойдя к рабочим поближе, он крикнул:

— Извините, вы не видели высокого господина, который хотел кататься на коньках?

Один из рабочих крикнул в ответ:

— Видели, мой дорогой! Высокий пожилой господин сгребает снег!

— Шульце? — спросил Хагедорн. — Это вы? У вас что — отказали тормоза?

— Ни в коем случае! — весело ответил Шульце. — Я занимаюсь производственной гимнастикой! — На голове у него была красная вязаная шапка, черные наушники, на руках черные перчатки и две пары напульсников. — Швейцар нарядил меня на аварийные работы.

Хагедорн ступил на очищенный лед и осторожными шажками подошел к рабочим. Шульце пожал ему руку.

— Это же немыслимо, — растерянно сказал молодой человек. — Какая наглость! В отеле много служащих!

Зепп, садовник и сторож лыжного склада, поплевал на ладони и, продолжая работать лопатой, сказал:

— Конечно, есть. Это какую-то каверзу подстроили.

— Я не вижу каверзы, — сказал Шульце. — Швейцар заботится о моем здоровье.

— Немедленно уйдемте отсюда! — сказал Хагедорн. — Этому типу я начищу морду так, что он…

— Дорогой мой, — прервал его Шульце. — Вторично прошу вас не вмешиваться в это дело.

— Еще лопата есть? — спросил молодой человек.

— Есть, конечно, — ответил Зепп. — Да ведь полкатка уже очищено. С остальным я и один справлюсь. Ступайте полдничать, господин Шульце!

— Я очень мешал вам? — робко спросил пожилой человек.

Зепп рассмеялся.

— Малость! Учились вы, небось, не снег убирать.

Шульце тоже засмеялся. Он по-товарищески простился с местным жителем, вложил ему в руку три монеты, прислонил свой рабочий инструмент к ограде и пошел с Хагедорном через парк в сторону отеля.

— Завтра хочу прокатиться на коньках, — сказал Шульце. — Но, может, я уже разучился? Жаль, что здесь нет теплой раздевалки. Это всегда самое приятное место на катке.

— Я зол, — признался Хагедорн. — Если вы сейчас не устроите им скандал, то — самое позднее послезавтра — вас заставят драить лестницы. Пожалуйтесь хотя бы директору!

— Так в этом же участвует и директор. Меня хотят отсюда выжить. Очень увлекательно. — Шульце взял молодого человека под руку. — Не ворчите! Это моя причуда. Когда-нибудь потом вы меня поймете!

— Вряд ли, — ответил Хагедорн.

— Вы слишком добродушны. Поэтому ничего не добились в жизни.

Хагедорн натянуто улыбнулся.

— Именно так, — продолжал Шульце. — Не каждый может быть престолонаследником Албании. — Он засмеялся. — Лучше расскажите-ка о ваших любовных похождениях! Что нужно было смуглой красотке, которая пришла на террасу охранять ваш сон?