Трое за те же деньги (сборник)

Ингрэм приложил ухо к двери. Он слышал низкий рокот голосов, потом кокетливый смех. Щелкнул замок и в прихожей застучали каблучки.

— Папа? — девичий голос, мягкий и немного хриплый от возбуждения. Папа? Ты ещё не лег?

— Ей всего шестнадцать лет, — с отчаянием прошептал врач. Он смотрел на Ингрэма с бесконечной мукой на лице. — Шестнадцать лет, вы слышите меня?

Ингрэм почувствовал, как кровь приливает к лицу.

— Ничем не могу вам помочь, — сказал он, качая головой. — Ничем.

— Папа? Можно к тебе на минутку? Мы так прекрасно провели время…

— Милая, завтра у нас будет целый день. Думаю, тебе лучше пойти спать. Мне нужно кое–что… мне нужно кое–что доделать…

Ручка двери медленно повернулась.

— Папа, я только хотела сказать тебе кое–что…

— Нет, отправляйся спать!

— Поздно, док, — резко бросил Ингрэм. — Стойте спокойно. — Держа пистолет у бедра, он открыл дверь и обращаясь к юной девушке, стоявшей в прихожей, сказал: — Заходите.

Та неуверенно улыбнулась отцу, Ингрэм закрыл дверь и прислонился к ней спиной.

— Я не знала, что у тебя кто–то есть, папа. Ты не сказал…

— Мне очень жаль, — сказал Ингрэм, показывая пистолет. — Теперь не нужно кричать, даже не нужно разговаривать. Просто стойте тихо и спокойно.

— Папа! — прошептала она. — Кто это?

— Все в порядке, Кэрол, — неестественным деревянным голосом сказал отец и обнял её за хрупкие плечи. — Его друг ранен. Я должен поехать его перевязать.

— Всем придется поехать, — вы это понимаете, доктор?

— Вы не посмеете её забрать!

— Посмею.

— Что вы за человек? Или вообще не человек? — Голос врача дрожал от бессильной ярости. — Вы просто животное — так будет точнее, верно?

— Не знаю, не знаю, — беспомощно буркнул Ингрэм. — Но я просто вынужден так сделать, док. — Страх в глазах девушки и ярость в глазах отца секли его, как кнутами. — Я должен помочь другу. Я никогда в жизни не делал ничего плохого. А сейчас угодил в беду. Пусть для вас я не человек, но Богом клянусь, что ни вы, ни ваша дочь не пострадаете. Вы поможете моему другу, и я немедленно отвезу вас домой. Клянусь в этом. Клянусь. Вам совершенно нечего бояться.

— Я не боюсь, папа, — тихим мягким голосом сказала девушка. — В самом деле, я не боюсь. Пожалуйста, обо мне не беспокойся. — Она была маленькой и изящной, почти ребенок в розовом вечернем платье и серебряных бальных туфельках, но смотрела твердым понимающим взглядом. — Он не причинит нам вреда. — Я ему верю, папа.

— Вы не пострадаете, — заверил Ингрэм с неожиданным теплом в голосе. Я же вам поклялся, разве не так? Ладно, поехали…

Глава шестнадцатая

Дорожка, ведущая к ферме, затвердела от мороза; Машина прыгала на корнях и ухабах, Ингрэм вынужден был сражаться с рулем, а свет от фар как безумный прыгал по каменным стенам старого дома. На обратном пути он сделал крюк, с полдюжины ненужных остановок и поворотов; предосторожность совершенно необходимая, но отнявшая уйму времени.

Наконец Ингрэм выбрался из машины и вздрогнул, так ветер пронизал все тело. Вокруг простиралась бесконечная, темная и молчащая пустота, только ветер выл, словно пойманный в кронах голых деревьев. Доктор с девушкой выбрались из машины, негр подвел их к крыльцу. За время поездки они почти не разговаривали, но завязав пленникам глаза, Ингрэм почувствовал, как напряженно они прислушиваются к информации остальных своих чувств: отдаленному гулу самолета, тяжелому запаху мокрой земли, смене бетонной автострады на проселочную дорогу. Они впитывали все это, пытаясь представить, куда их везут. Теперь, когда они стояли на крыльце и рука доктора коснулась перил, его пальцы оценивающе ощупывали выветренные камни старых стен.

— Почему бы вам немного не расслабиться, — спокойно заметил Ингрэм. Мы не стоим того, чтобы из–за нас так беспокоились. Пойдемте, осторожнее, здесь ступенька…

Эрл оказался в лучшем состоянии, чем перед отъездом Ингрэма. Он опирался о спинку дивана, рядом — бутылка виски, щеки горели неестественным румянцем и глаза смотрели твердо, хотя устало.

— Кто она такая? — спросил он, взглянув на девушку. — Зачем ты её привез?

— Его дочь. Вернулась с вечеринки, пришлось прихватить с собой. Как ты себя чувствуешь?

— Почти хорошо. Только знобит.

Ингрэм снял плащ и набросил его на колени Эрла. Затем быстро осмотрел комнату; подруга Эрла неплохо поработала. Старика не было видно, фотографии исчезли с каминной доски, и вся комната, кроме того места, где сидел Эрл, погрузилась во тьму. Доктор мог понять, что находится в старом доме где–то в сельской местности — и ничего больше.

Ингрэм подвел девушку к креслу, затем снял повязку с глаз доктора. Тот поморгал и огляделся в поисках дочери. Она сидела, сложив руки на коленях, стиснув губы в узкую твердую линию, неуместно милая и невинная в этой холодной мрачной комнате, розовая юбка расправлена на коленях, и слабые отблески играли на носках её серебряных бальных туфелек.

— Я постараюсь сделать все как можно скорее, милая, — обратился к ней врач. — Ни о чем не беспокойся.

— Я не беспокоюсь, папочка.

— Давайте, док, — поторопил Эрл.