Трофей для братьев (СИ)

— Инг? — решив, что пленница сошла с ума или пытается пошутить над ним, повторил ярл Хордаланна и новый хозяин Ругаланна в одном лице, после чего захохотал. — Инг Трёхпалый?!

— Инг! — едва ли произнося слова членораздельно и захлёбываясь слезами, повторила она и подняла голову, целясь остриём меча в низ собственной шеи, в ту впадину между ключиц, где кожа была наиболее нежной и тонкой. — Инг Трёхпалый!

Изо всех сил она потянула оружие на себя, надеясь покончить со своими страданиями, но клинок не сдвинулся с места. Одной рукой его обхватил за лезвие Сигурд, даже не поморщившись от крови, второй же схватился за рукоять и медленно потянул булат на себя.

— Отпусти.

Мия помотала головой и лишь сильнее вцепилась в оружие.

— Отпусти!

Нечеловеческих усилий стоило Бьорну разжать мёртвую хватку девушки, пока ярл отшвырнул меч в сторону и не накрыл полуобнажённую девушку своей накидкой. Мужчина присел на корточки, потянулся к бывшей рабыне... и остановился.

В её глазах он снова видел какую-то смесь отвращения, ненависти и жалости, столь болезненные для него.

— Инг... взял меня си-лой... В ночь Йоля.

Она не шутила и не издевалась.

На мгновение на лице мужчины отразилась вселенская печаль, но лишь только чтобы смениться нездоровой, кривой ухмылкой. Даже у видевшего жестокость господина в пылу битв Бьорна от этой гримасы мороз пошёл по коже — что-то с Сигурдом было не так, словно он терял последние искры человечности и превращался в нечто жуткое.

— Значит, прибавление в нашем с братом семействе отменяется, — по стенам длинного дома прокатился зловещий хохот. — Тем лучше. Даже если ты обманываешь, это легко будет проверить — все до одного мужчины в роду Вигге, будь то Инг или же малолетний Альрик, страдают от царской болезни (2) — вспорю младенцу ручонку и посмотрю, не сдохнет ли он от потери крови! Что до тебя самой... хочешь того или нет, всё равно будешь моей, да ещё и с таким "приданым".

— Гуда и Варди... — не понимая смысла произнесённой ярлом тирады, пролепетала она. — Даровали мне свободу. Я не могу стать наложницей, как член семьи свободных норвежцев!

— А разве говорил я что-то про рабыню?! — вспылил, вытерев подбородок окровавленной рукой, темноволосый викинг. — Сегодня на пиру ты станешь моей законной женой и разделишь со мной трон Ругаланна!

— Но...

— Молчать! Бьорн, — мужчина жестом указал на девушку своему помощнику. — Отведи её к прислужницам, пусть подготовят ей баню и самые лучшие наряды с украшениями, может, даже из сундуков бывшей хозяйки этих земель.

— Пусти! — зашипела Мия, которую великан бесцеремонно, словно игрушку, схватил за запястье. — Я пойду сама...

Когда двери медового зала захлопнулись, и Сигурд остался в полном одиночестве, мужчина потянулся к кувшину с вином. На дне плескалось совсем немного бордовой жидкости, которую он одним залпом выпил и расслабленно расплылся в улыбке.

— Неисповедимы пути господни... так говорил её папаша священник, когда я лично всадил кинжал ему в бок у алтаря. И теперь этот бог послал мне в руки не только заслуженный трофей, но и ключ ко власти над всем Эгерсунном!

* * * * *

Ветер буйствовал, поднимая вверх колючие снежинки и приглашая своим воем присоединиться к пиру невиданного размаха, который вот-вот должен был состояться в длинном доме. В воздухе витало волнение и предвкушение: жители столицы и понятия не имели, чего ожидать от этого торжества, однако приказ нового правителя был непреклонен: каждый мужчина старше четырнадцати обязан был явиться туда и присягнуть ему на верность таким жестом.

В крепких каменных стенах медового зала пылал большой костер, что отбрасывал мерцающие тени, которые плясали на лицах собравшихся гостей. Поставленные в несколько рядов столы скрипели под тяжестью богатых яств и кубков с пенистой медовухой, в то время как ароматы жареного мяса, наваристой рыбной похлёбки и свежеиспеченного хлеба манили к себе с улицы озябших и проголодавшихся эгерсуннцев.

Во главе стола на богато украшенном троне восседал подобно хищной птице Сигурд. От него, облачённого в меха и украшения с самоцветами, исходила какая-то гнетущая, тяжёлая аура власти, что пронизывала собой каждый уголок бывшей резиденции Гуды. Тут же, рядом с ним, сидел и маленький сын погибшей регентши, Альрик. Мальчуган не проявлял совершенно никакого интереса к толпе гостей — всё его внимание приковывал игрушечный деревянный драккар, который он вертел в маленьких ручках и с любопытством рассматривал.

Слева и справа от ярла собрались именитые воины и знатные горожане, а по периметру всего зала выстроились его преданные хирдаманны, замершие подобно истуканам. Впрочем, и лица их были такими же каменными и безэмоциональными.

Но мало кто знал, что за весельем и радостным празднованием на горизонте зарождалась буря. Рассвет принесёт испытания, которые определят судьбы столицы и её обитателей, навсегда изменив ход их жизни.