Трофей для братьев (СИ)

— Веселье только начинается! — срывается с губ ярла, и доставшие мечи и копья стражники кольцом окружают всех, кто не присягнул ему на верность.

Примечание от автора:

? ("вуньо") — руна, обозначающая "веселье, радость". Нередко Вуньо трактуют как праздник, отдых и даже некое торжество; в иных представлениях — трон, высшее место, кульминацию, сбывшуюся точку устремлений.

В перевёрнутом положении символизирует полосу неудач, жертвенность, внутренние конфликты и ухудшение отношений с близкими людьми.

1) В легендах германо-скандинавских народов Один мог являться к супругам правителей в обличье их мужей. После подобных визитов у них рождались прославленные воины и герои, часто — родоначальники легендарных династий (Инглинги, Вёльсунги, Сэминги, Веттины, короли готов, Мерсии и т.д.).

2) Царская болезнь — гемофилия, наследственное нарушение свёртываемости крови, от которой страдает потомство мужского пола. Вопреки заявлению Сигурда, вероятность проявления гемофилии у мальчиков составляет 50% (но 100% — если ребёнок рождается от больного мужчины и женщины-носительницы патологического гена).

3) Брисингамен (др.-сканд. Brisingamen) — в германо-скандинавской мифологии — золотое ожерелье (по другой версии — пояс), сделанное четырьмя братьями-гномами Брисингами (Brisings), которых звали Альфригг, Берлинг, Двалин и Грер. В переводе означает «сверкающее», «искра». Ожерелье не обладает никакими магическими свойствами, просто очень красиво; по другой версии, делает носящего его ещё более прекрасным, но тогда непонятно, зачем оно было нужно Фрейе, которая и так была прекраснейшей изо всех людей и богинь.

4) Тинг - совещательный орган свободных мужчин у викингов, аналог славянского вече.

5) Погребение викингов высокого положения, как правило, происходило в погребальной ладье, известной из археологических раскопок, по множеству саг, поэзии скальдов.

Погребение осуществлялось в лодке или драккаре, где почившему осуществлялись подношения и жертвоприношения в соответствии с его земным статусом и родом занятий. После кремации на останках сооружали холм из камней и покрывали его землёй и дёрном. Получившийся курган считался жилищем умершего.

Подарок Сигурда Альрику был погребальным.

Глава XVII: Пиршество для воронов — Несгибаемая ?

ГЛАВА XVII: ПИРШЕСТВО ДЛЯ ВОРОНОВ ? (II)

? bi? bleda leas, bere? efne swa ?eah

tanas butan tudor bi? on telgum wlitig,

heah on helme hyrsted faegere,

gehloden leafum, lyfte getenge.

Берёза лишена цветов, но рождает даже так

побеги бесплодные, ветвями красива,

высока кроной, украшенной дивно,

нагруженной листьями, к небу близкой.

— Веселье только начинается! — срывается с губ ярла, и доставшие мечи и копья стражники кольцом окружают всех тех, кто не присягнул новому правителю на верность за праздничным столом.

Зарычавший раненым волком Ульв пытается прорваться сквозь вооружённых дружинников к сыну тётки, но живая волна из рук, сабель и щитов хватает его за плечи, оттесняет назад и не даёт пройти. Свенельд, встретившись с товарищем взглядом, мотает головой: сопротивляться сейчас бесмысленно и опасно.

— Мия... — старый Варди тем временем пытается отыскать среди леса копий и мечей приёмную дочь, но той нигде не видно. — Мия!

Проскользнув мимо хирдаманнов, что потоком хлынули на не выказавших узурпатору почтения мужчин, она, запинаясь и не видя ничего перед своими ногами от спешки и слёз, падает на колени перед маленьким тельцем и берёт его на руки.

Крохотные пальчики сына Гуды уже начали становиться холодными и синими, но он, с неестественно вывернутыми ногами и испуганными, похожими на блюдца глазёнками, тяжело дышит и испуганно смотрит по сторонам.

— Альрик... — пролепетала Мия, гладя малыша по шелковистым волосам и целуя в щёки дрожащего в судорогах малыша. — Альрик...

— Хель... она ждёт меня в своих холодных палатах? — спросил у неё он, как никогда серьёзный и взрослый, в то время как руки мальчугана безвольно повисли подобно лямкам. — Мне страшно.

— Нет, нет, нет, — прижала к себе, крепко обнимая, мальчика бывшая германская рабыня. — Ты не попадёшь в руки Хель, тебя ждут славные палаты Вальхаллы, где ты встретишься с мамой. Или же райские сады, где царят мир и благодать...

— Благо... дать? — вопрошающе произносит мальчуган, повторяя незнакомое слово.

— Благодать, — кивает Мия и зажмуривается, когда дрожь в теле маленького ярла усиливается, свидетельствуя о скорой кончине. — Это... когда Господь тебя любит и бережёт независимо от того, слушаешься ты его и проказничал ли... Как... как мама!

— Как... мама... — едва слышно шепчет Альрик и расплывается в блаженной улыбке, которая навсегда застывает на его ангельском личике.