Трофей для хоккеиста (СИ)

– Тут у вас под лопаткой еще… напряжение, – сообщаю я непривычно хриплым и каким-то дрожащим голосом. Потом откашливаюсь и добавляю, стараясь выдержать максимально нейтральный тон. – Я… могу размять…

Без всякого предупреждения Багров вдруг переворачивается на спину, закидывает руки за голову и смотрит на меня нагло и спокойно.

– С лопаткой я сам разберусь. А вот с этим напряжением можешь помочь, – говорит он и кивает вниз. А там…

Господи! Я кидаю взгляд, и мои щеки заливает краска стыда.

Его штаны так натянуты, что я вообще не понимаю, как он мог лежать на животе.

– Это уже не моя проблема, – напряженно говорю я и отворачиваюсь. – Сами как-нибудь разберётесь.

– Но проблема возникла из-за тебя.

– Из-за меня?!

– Ты меня трогала.

– Я делала вам больно, – сквозь зубы напоминаю я. – Вас это так возбудило?

– Больно? – Багров хмыкает. – Больно – это когда тебя шьют без анестезии прямо на льду, потому что анестезия – допинг. Больно играть с выбитым плечом. С порванной мышцей тоже больно. А твой массаж – херня.

Он непроизвольно проводит пальцами по подбородку, и я замечаю под мощной челюстью белую полоску шрама.

– А это откуда? – почему-то шёпотом спрашиваю я.

– Коньком порезало.

– Как так можно? – туплю я. – Коньки же внизу.

Багров вдруг коротко улыбается и поясняет мне, как ребенку:

– Если падаешь, ты тоже внизу. Соперник наезжает на тебя и…

Мне вдруг становится дурно. Я сглатываю и отворачиваюсь.

Черт, я же практически врач. Мне не должно быть так жутко при мысли о залитой кровью шее Багрова и о том, как близко находится этот шрам от яремной вены.

Я ведь столько травм видела, пока прошлый год ездила с нашими волейболистками на матчи, и всегда у меня оставалась холодной голова. А тут что-то расчувствовалась, как истеричная барышня.

Но пока я пытаюсь взять себя в руки, Багров в одно движение поднимается с кушетки, оказывается на ногах и обхватывает меня за талию. От его тела идет ровный жар, он пахнет именно так, как тогда – терпкой смолой, раскаленным металлом и еще чем-то неуловимым. Очень мужским.

Его ладонь поглаживает мою поясницу, и от этого касания по телу пробегают мурашки.

– Давай сейчас, – хрипло говорит он. – По-быстрому, пока тренировка не началась.

Что-что он мне предлагает?

Да он совсем охренел? Думает, что ему все можно?

Я с силой толкаю его в грудь, но он не сдвигается ни на миллиметр.

Чертов спортсмен!

– Что вы себе позволяете? – шиплю я зло. – Вы…

– Ты, – спокойно поправляет меня он, в то время как его ладонь съезжает ниже талии и беспардонно лапает меня за задницу. – Не выкай. Ты со мной переспала. За деньги. Так что не строй из себя недотрогу.

Из моей груди выходит весь воздух, и в ответ я издаю какой-то жалобный писк.

Как ему объяснить, что это все ошибка? И что эти мерзкие деньги я швырнула в мусорку сразу, как только пришла в себя? Вместе с номером телефона, который был размашисто написан на самой крупной купюре.

Вдруг в дверь грубо стучат кулаком.

– Влад! На лед! – кричат оттуда.

– Иду, – через паузу отзывается он.

Багров нехотя разжимает свою медвежью хватку, берет со стула свой тренировочный свитер и идет к дверям.

У самого порога оборачивается и смотрит на меня холодными стальными глазами.

– После тренировки зайду, – обещает он.

Хлопает дверь, а я буквально стекаю по стене и утыкаюсь лбом в колени. Господи, ну за что мне это?

Внутри все противно дрожит от страха. Если Багров расскажет руководству, при каких обстоятельствах и где он со мной познакомился, то поверят ведь ему, а не мне. И никакой мне тогда работы в лучшем хоккейном клубе. Может, лучше уйти самой, не дожидаясь позора?

И тогда можно будет со спокойной душой послать Багрова с его замашками альфа-самца куда подальше.

Меня так вдохновляет эта перспектива, что я начинаю всерьез прикидывать, куда мне еще можно пойти работать, чтобы хватило на все. Вернуться к волейболисткам, брать частные заказы на массаж, плюс работа в этом СПА центре, а ночью можно снова в том баре подрабатывать официанткой…

И едва у меня начинает сходиться баланс, как, словно насмешка судьбы, звонит телефон. Это Ольга Ивановна, директор частного пансионата для пожилых людей.

– Здравствуйте! – я хватаю трубку в мгновение ока. – Что-то с бабушкой?

– Нет-нет, Алина Викторовна, не переживайте, с ней все хорошо, – голос директора льется медом. – Когда планируете приехать? Давно вас не было.

– Завтра. Раньше не могла, работы много было, – почему-то оправдываюсь я.

– Это хорошо! – с воодушевлением говорит она. – Ваша бабушка будет вам очень рада!

Это звучит ужасно лицемерно, поэтому я никак не комментирую. Бабушка за последние пару лет узнавала меня всего раза три. Все остальное время принимала меня то за свою дочь, мою маму, то за давно умершую сестру, то за школьную подругу…

Но, конечно, я приеду.