Трофей Его Высочества

Великие Стихии, она ведь на самом деле хотела прыгнуть вниз! Одним махом закончить всё. Оборвать свою жизнь. Уйти.

И оставить меня одного. Снова.

Сам, виноват! Довёл её. Не смог сдержаться. Трахнул в наказание? Идиот!

Я схватился за голову и уставился перед собой. Мимо летели облака, внизу темнел лес, где-то вдалеке виднелась лента дороги, по которой редко проезжали машины. Это мой мир, моя страна… но я не чувствовал себя дома. Потому что с некоторых пор моим домом стало не место, а близость одного единственного человека. Эниремии. Где она, там и мой дом.

Ну, почему я не смог сдержаться? Почему не дал себе время успокоиться, а сразу заявился к ней? Она искала в моих глазах поддержки, была готова говорить откровенно. Но я отказался её выслушать.

Нет, так это оставлять нельзя. Сам виноват, сам всё исправлю.

Резко развернувшись, покинул балкон и вошёл в комнату. Рена была в ванной и, судя по моим ощущениям, уже успела немного успокоиться. Да, теперь я чувствовал её особенно остро. Ощущал каждую эмоцию. Потому и выскочил из душа, едва уловив, в каком она состоянии. А когда увидел Эниремию на перилах, чуть не умер на месте.

Нет, я бы успел её поймать, даже если бы она прыгнула вниз. Сиганул бы следом, подхватил и вернул обратно. Но ведь мог бы и не выйти на балкон.

А если бы она упала? Как бы жил без неё? Да никак. Сложил бы крылья и упал следом.

Всё. Хватит этих глупостей. Обид. Болезненного прошлого.

Мы достаточно намучались. И зачем-то продолжаем приносить друг другу боль.

Пора это заканчивать.

Выглянув в коридор, я дал распоряжение горничной принести завтрак и одежду для Рены, а сам вернулся в комнату. Прислужница явилась минут через десять. Накрыла стол на две персоны, застелила постель, разложила на ней платье и тонкую нижнюю сорочку, и молча удалилась.

Когда Эниремия вышла из ванной, я поднялся из кресла, в котором ждал её появления, и решительно направился к ней. Она наблюдала за моим приближением со смесью страха и горечи, и от этого моей душе становилось неимоверно больно.

Но не время сокрушаться. Время исправлять, что наворотил.

Осторожно взял её за руку, чуть сжал пальчики, давая возможность вырваться, но она не стала этого делать. Просто застыла передо мной, придерживая рукой полотенце, обмотанное вокруг обнажённого тела.

Я пытался поймать её взгляд, но она смотрела в сторону. Не желала меня видеть? Не удивительно.

– У меня к тебе предложение, – проговорил, водя большим пальцем по её запястью. – Давай начнём всё с начала.

– Зачем? – её голос звучал отстранённо.

Так, нужно было сказать иначе. Поразительно, с этой девушкой я совершаю ошибку за ошибкой. А ведь во всём остальном всегда умел легко и быстро принимать трезвые, верные решения.

– Тебе доставили платье. Оденься, пожалуйста, – сказал мягко. – Буду рад, если присоединишься ко мне за завтраком. Тогда и поговорим.

Она ничего не ответила. А как только я отпустил, направилась к кровати и молча принялась одеваться. Покорная. Тихая. Кроткая. Фальшивая.

Сама того не понимая, она наказывала меня всем этим. Я хотел видеть её настоящую, но сам всё испортил.

– Я возвращаю тебе твою клятву, – сказал, снова сев в кресло у стола. – Мне нужны твои «нет». Признаю, что перегнул палку. Мы оба виноваты, Рена. Ты разрушила доверие между нами, а я разметал его осколки. Прошу за это прощения.

Она снова промолчала, продолжая возиться с платьем. Пуговицы в нём располагались на спине, и застёгивать их самостоятельно было очень неудобно. Поднялся и поспешил ей помочь. Но стоило мне её коснуться, Рена вздрогнула.

– Я не хочу, чтобы ты меня трогал, – проговорила пустым тоном.

– Хорошо, – согласился, сжав пальцы в кулак и спрятав тот за спиной. – Не буду. Но ты моя хаити. Наши магии будут искать стабилизации друг в друге. И разорвать эту связь нельзя.

– Ты же говорил, что можно.

Она так и не повернулась, продолжая мучиться с пуговицами сама.

– Можно, но не сразу после подтверждения. Сейчас наши с тобой магические сущности слились, они только начали настраиваться друг на друга. В процесс категорически нельзя вмешиваться. Это займёт не меньше месяца.

– И что делать? – она обернулась, а в её глазах было безразличие и пустота.

Так дико захотелось обнять, привлечь к себе, успокоить. Но я помнил о её просьбе и остался на месте.

– Просто жить, – пожал плечами.

– И ты будешь каждый раз иметь меня вот так… – она запнулась, отвела взгляд. – А ведь говорил, что предпочитаешь видеть глаза той, которую берёшь. Или я теперь…

Всё. Моя выдержка снова дала сбой.

Я шагнул вперёд, сгрёб её в охапку и крепко обнял. Она застыла в этих объятиях, но вырваться даже не пыталась. Замерла, сжалась. Словно маленькая мышка в лапах большого голодного кота.

– Прости… – прошептал, касаясь губами её макушки. – Прости меня, Эниремия. Я был дико зол. Я не должен был вообще к тебе подходить в таком состоянии, но… ритуал следовало завершить. Потому что ничего этого бы не случилось, если бы я не проявил слабость, давая тебе время меня узнать. Боялся напугать, а в итоге всё вышло ещё хуже.