Трофей мажора (СИ)

— Ничего ты не понимаешь, — ответила ему. — Десерт не в желудок. Десерт попадает прямо в сердце.

— Понял. Вопросов больше нет.

Потом он ушел, а нас с Антоном оставил наедине. Мы еще долго сидели на кухне и просто смотрели друг на друга. Без слов. Я с восхищением и влюбленностью, а он… не знаю.

А еще я показала ему свои крутые очки — сердечки, которые планирую надеть завтра в школу, чтобы не пугать народ своим видом. Уж больше я ни дня не пропущу! Хватит по больницам шататься!

— Это чтобы спрятать синяк, — сообщила ему, красуясь.

— У тебя итак в глазах сердечки, когда ты на меня смотришь, — с достоинством сообщил мне очень ценную информацию. — Тебе для этого не нужно надевать очки.

А то я не знала!

Вместо ответа выдавила из себя миленькую улыбочку. «Не задело».

— Они такие… ярко-розовые, — насмешливо добавил, чуть прищурившись. По интонациям понятно — не оценил. Опять подумал: «детский сад».

— И что? Мое лицо на данный момент тоже не белое. А так, хотя-бы, симметрично получится!

После мы выпили много-много чая, и бесконечно смеялись. Он сегодня решил сразить меня своим «отменным» чувством юмора. И попробуй ему намекнуть, что совершенно не смешно. Не посмею даже. Пока что пупу земли достаточно волнений.

И мне не хотелось расставаться. Впереди целая ночь раздельно. Но не могла же я ему предложить спать со мной! В одной комнате… Мы уже так делали, но… Однажды фильм смотрели и случайно уснули. Потом я болела, он заботился обо мне, а сейчас… сейчас все по-другому.

Совсем по-другому.

Это ощущается во всем.

Это витает в воздухе.

Может быть, чай — это просто предлог не расставаться?

Или… я все же хочу еще одно пирожное.

Ставлю чайник и вновь достаю волшебную пачку вкусняшек.

— Почти закончились, — говорю с жалостью, снимая с одного из оставшихся вишенку и забрасывая ее в рот.

— Да, это странно, как так получилось? — озадаченно спрашивает Антон.

— Ха-ха.

Нашелся мне тут великий стендапер.

Наливаю нам чай и с удовольствием принимаюсь за дело. Антон не отрываясь наблюдает за мной. Слишком пристально. Слишком долго. С нескрываемым интересом и совершенно нескромным взглядом. Зря я его позвала, надо было поесть одной. От этого его внимания меня мурашит от макушки до кончиков пальцев на ногах.

— Не будешь? — предлагаю ему, глядя как уютно парит из кружек.

— Это тебе.

Смущенно отворачиваюсь. Прикончив последнее, гордо забираю телефон и, пожелав ему спокойной ночи, всеми силами делая вид, что ничего не происходит, отправляюсь к себе. Антон тоже поднимается, но уверено семенит мимо своей комнаты, следом за мной.

— Ты куда? — спрашиваю удивленно.

— Проводить.

У двери останавливаюсь, не могу на него смотреть. Глаз смущенно бегает, взгляд скользит по стенам, потолку, полу, и всему, что есть в поле моего обозрения, но не по Антону. Только не по нему.

— Знаешь, — начинаю несмело. — До тебя я ни с кем не встречалась…

Хочу, чтобы он понимал, что между нами ничего такого сейчас не будет. Чтобы не надумал себе лишнего и не приставал. У меня, конечно, словно искорки взрываются внутри, разбегаются трепетным щемящим теплом по всему организму при мысли об этом. При мысли о Нас. Но ему необязательно знать.

— Надо же, а я и не предполагал.

По лицу вижу — смеется надо мной гаденыш. В морозных глазах солнечная лава плещется.

Солнечные лучики прыгают на снегу.

— У тебя девушек было много…

— Нет, ты первая.

Придурок.

— А ты сегодня в ударе. Клоуном заделался, как я погляжу? Ну да, зарабатывать-то чем-то надо в будущем! Баскетбол оказался непосильным делом!

— Я серьёзен.

— Думаешь, я не наслышана о твоих Великих похождениях? За дурочку меня держишь?

— Иногда.

— Так. Все. Я спать, — фырчу, открываю дверь, собираясь уйти.

Мне эти его хи хи ха ха не по душе. Я же на серьёзную тему с ним. О сокровенном.

— Подожди, подожди, — останавливает меня со смехом.

— Не хочу! Антон! Я тебе душу открываю, а ты… ты издеваешься. Смеешься надо мной!

— Я имел в виду, ты единственная, кто зацепил.

— Зацепил? — смотрю на него снизу-вверх. Опять на носочки приходится привстать. — Единственная?

— Первая и единственная, кто попал прямо в сердце, — поднимает ладонь, ставит ребром и соединяя пальцы, направляет мне в грудную клетку. Двигая чуть влево. — Пиф-паф. И все. Четко. В цель.

И он меня убил.

Правда. Этими словами.

Этим действием.

И этой задорной мальчишеской улыбкой.

Я такой искренней улыбки у него еще не видела.

Никогда.

— Пиф-паф, — повторяю, будто в тумане. — Прямо в сердце?

— Ага, точно. Как десерт для тебя.

— И я особенная… для тебя?

— Думаю, на сегодня достаточно громких слов, неМалявка, — холодно останавливает меня. Голос делает жестче. Лучики в глазах гаснут.

Правильно. Ишь, разошлась. Не стоит так внезапно вторгаться в чутко охраняемое логово Дьявола.

Я не хочу спугнуть его, потому что для меня потрясающе слышать такие волшебные признания.

Буду вытаскивать из него чувства постепенно. Теперь я знаю точно, что они есть.

Согласно киваю. Да и для меня на сегодня итак перебор эмоций.

— Спокойной ночи, — произношу тихо. Так тихо, что сама почти не слышу.