Трофей Степного Хана

Эмир Микдад был страшно зол и выбит из колеи собственным страхом, когда приказал запереть светловолосую ханшу на ночь в комнаты печали. Женщина бросила ему в лицо оскорбление, заставила чувствовать себя жалким. Как тот степняк, которого она прогнала двумя словами!

Он шел по галерее своего дворца, яростно вбивая шаги в гладкий светлый камень пола. А сквозь ажурную аркаду светили две большие жирные луны. Ай и Сар. Он шел и видел длинную двойную тень, которую отбрасывала в лунном свете его фигура.

И те же двойные чувства сейчас боролись в его душе.  

Наконец мужчина остановился и оперся ладонями о прохладные каменные перила. Постепенно злость сменялась досадой. Он был жалок! Он проиграл поединок женщине! Микдад зарычал, с силой хлопнув ладонями по каменному парапету. Еще и еще раз.  

Нет!!! Ничего не закончено, пока он не решит обратного!

Почему это вдруг стало для него так важно?

«Кто же ты, ханша Алия?! Откуда у тебя такая власть?» - думал мужчина, а странная тревога за нее вползала в сердце.

Эмир не мог отменить свой приказ, но он мог поступить иначе.

 

***

Место, куда поместили Алю, было вовсе не такое уж страшное, как она себе сначала нафантазировала. Не сырой подвал с крысами и пыточными приспособлениями. Небольшая, аскетично обставленная комната.  Окно маленькое, под самым потолком.  Узкая кушетка, грубый табурет, стол. На столе стояла простая масляная лампа. И все.

Плохо было только то, что ее заперли.

Аля уселась на кушетку. Из окошка под потолком лился лунный свет, делая все вокруг нереальным и зыбким. Конечно, состояние было подавленное, неприятный осадок, но не критично. Что будет завтра, нет смысла гадать, проблемы следует решать по мере поступления.

Она задумчиво терла запястья, потом посмотрела на свою левую руку и провела пальцами по татуировке.

«Дракона можно поймать, но никто не сможет удержать его силой».

А если так, значит, она отсюда выйдет. Только бы скорее пришел Тэмир.

Потом притушила немного огонь лампы, прилегла и попыталась уснуть. Однако заснуть не удалось. Через некоторое время ей послышались шаги снаружи и голоса. Аля тут же открыла глаза и стала напряженно прислушиваться. Но шаги были едва слышные, и говорили слишком тихо. Если бы это за ней пришла стража, точно не стали бы таиться. Значит...

Она не успела додумать, как щелкнул замок и дверь приоткрылась. Аля немедленно поднялась, села на кушетке и подкрутила на лампе фитиль. А снаружи уже более явственно послышался какой-то шепот, и в комнату вошли две женщины. Одна направилась к ней, а другая притворила дверь и тоже присоединилась.

Женщины были богато одеты, золотое шитье мелькало под накидками. Но лиц под плотными вуалями не было видно. Обе замерли в нескольких шагах и уставились на нее, а Аля на них. Повисла напряженная пауза.

Наконец одна из женщин, та, что вошла первой, откинула вуаль. Красивое лицо, презрительный взгляд. Аля должна была впечатлиться?

- Вот и кончилась твоя удача, ханша! - бросила женщина, скривив губы. - Эмир Микдад больше не посмотрит на тебя! Ты никто.

- Если я никто, зачем было приходить? - спросила Аля, скрестив на груди руки.

Женщина стала обходить ее, словно кошка на охоте.

- Хотела посмотреть, из-за кого мне, жене эмира, запретили выходить в сад, - проговорила та.

В ее красивых восточных глазах сейчас было мало человеческого. Там горела ревность, оскорбленное самолюбие и жажда мести. Вот только объектом мести, как Аля поняла, назначили ее. Однако в этом был свой плюс.

- Мне не нужен эмир, - сказала Аля. - Если ты поможешь мне выйти отсюда, я уеду к мужу.

- Я не верю тебе! - женщина подалась вперед, глаза зажглись лютой ненавистью. - Ты лживая тварь! Проникла обманом и околдовала эмира. Но очень скоро все закончится!

- Послушай... - начала Аля.

Но не успела договорить. Снаружи раздались твердые шаги, шум, а потом дверь с треском отворилась и ударилась в стену.

На пороге стоял эмир Микдад.

Он был зол, губы поджаты, глаза сверкали. Мгновенно охватил давящим взглядом все и остановился на женщинах. Те сразу поникли, а он даже слова не сказал, один пренебрежительный жест, словно он отряхивался от грязи, и обе послушно склонили головы и вышли.

Теперь Аля осталась наедине с ним.

Мужчина чуть повернул голову в сторону, дождавшись, когда дверь закроется. А потом прошел в комнату и остановился у противоположной стены, сцепив руки за спиной. Потом резко обернулся и спросил:

- Почему?!

 

***

Он шел сюда, все убыстряя шаги.

Женщина оскорбила его, она должна была перестать для него существовать. Почему ему не безразлично, что с ней будет дальше?! Откуда взялось это грызущее чувство, поселившееся внутри?

Микдад не знал, ему нужно было увидеть ее, чтобы понять. Найти в себе тот ядовитый шип, который она в него вонзила своими словами, и вырвать его с корнем из своей души. Горечь досады и странный огонь горели в нем, желание доказать. Он эмир, за ним останется последнее слово!