Трофейщик

Алексей выпустил массивную тяжелую кисть и сделал кувырок назад, вставая на ноги. Нападавший тоже уже успел подняться и шел на Алексея как-то растерянно — видимо, не ожидал такого отпора. «Эх, Братец, была не была». — Алексей быстро шагнул вперед, занося руку для широкого, размашистого удара, но, не закончив движения, мыском сапога врезал по подъему ноги идущего на него великана. Тот охнул и дернулся, словно от удара током. «Попал», — удовлетворенно отметил Алексей. Голова была холодной и чистой, как на занятиях каратэ — он не видел ничего, кроме глаз противника. Смотреть нужно всегда в глаза. Все это он обдумывал меньше секунды, не опустив еще на асфальт ногу. Решения приходили быстро. Он, так и не коснувшись ботинком асфальта, нанес еще один удар — в солнечное сплетение, — великан снова пропустил его и как-то сжался, стал ниже ростом. И еще удар, той же ногой — в пах. Великан падал — только кряхтел, и в глазах его не было ни боли, ни удивления и уж совсем не было страха.

И вдруг Алексей понял, что сил у него не хватит свалить этого борова, что тот, принимая все его удары как должное, подождет, пока он выдохнется, а потом возьмет за шкирку и придушит одной рукой. Вспомнился любимый писатель Эдичка Лимонов — Алексей, как в одном из рассказов Эдички, сцепил кисти рук в замок и снизу вверх изо всей силы нанес удар великану под левое ухо. Того качнуло в сторону, и тут, продолжая смотреть на Алексея, великан улыбнулся. Страшно как-то улыбнулся, запредельно. Алексей еще прокручивал с космической скоростью варианты нападения, как вдруг мир зазвенел громыхающим телефонным вибрирующим звоном и улыбающийся великан поехал куда-то вверх. Алексей попытался было задрать голову, чтобы проследить за его исчезновением в темных небесах, но широко открытые его глаза видели только сплошной черный фон, в котором исчез и великан, и дома вокруг, и газон…

— Слушай, а умеет драться наш трофейщик, — обратился к продолжавшему улыбаться Железному Звягин. — Как считаешь?

— Саша, знаешь, больно бьется, сука. Я с ним на дело бы пошел. Лихой парень.

— Не знаю, не знаю. Не думаю. Ладно, хватит рассуждать, давай подгони машину. — Звягин поднял лежащего на асфальте Алексея и, обхватив его одной рукой, поволок тихонько по мостовой, словно пьяного. — Давай быстрее, Коля.

— Куда едем? — спросил Железный, когда они погрузили Алексея на заднее сиденье, предварительно сцепив ему кисти рук наручниками.

— На Васильевский, к Петровичу. Разбираться будем. — Он взял трубку радиотелефона. — Алло, Виталий? Все в порядке, везем нашего приятеля на Васильевский. Будешь? Хорошо. Ждем.

— Антоша! Антоша, поехали-ка со мной съездим. Нужно с одним парнем поговорить, порасспросить его как следует. Поедешь?

— Конечно, поеду.

— Ну собирайся тогда. Через полчасика выезжаем.

Настроение у Лебедева к вечеру заметно улучшилось. Он поговорил по телефону с полковником, в сжатой форме обрисовал ему ситуацию с Джеком, не называя имен, но Яков Михайлович все понял, и Лебедеву по его голосу показалось, что полковник остался доволен тем, что Лебедев держит его в курсе событий да еще обращается за помощью. «Не бзди, — сказал он по телефону. — Своих людей не дергай, я это сделаю по-своему. Совмещу, так сказать, приятное с полезным». Лебедев не понял, что Яков Михайлович имел в виду, но на душе у него полегчало — если полковник сказал, значит, сделает. В этом можно быть уверенным, тем более, что сейчас Лебедев ему снова нужен, ведь только через него полковник сможет получить то, о чем они говорили в его последний приезд на дачу. Теперь вот парня нашли. Сейчас, глядишь, и выясним, что он знает и откуда, и с Кашиным наконец закончим волынку, думал Лебедев, переодеваясь и засовывая в шкаф спортивный домашний костюм. Вошел Антон в кожаных узких штанах и кожаной же черной куртке, надетой на голое тело.

— Застегнись, — бросил ему Лебедев.

Антон послушно застегнулся, ухмыльнувшись при этом.

— Все, едем.

— Ну, поздравляю с первым рабочим днем! — Сергей Степанович протянул Роберту руку и крепко сжал его ладонь в своей. — Как потрудился?

— Нормально. Деньги вот…

— Хорошо. — Сергей Степанович, не считая, взял пачку бумажек и бросил в ящик стола. — Иди, Роберт, поешь, потом зайдешь ко мне, определимся, что дальше делать. Вообще-то, нравится тебе у нас? Лучше, чем по помойкам-то болтаться?

— Слушайте, Степаныч, я не от хорошей жизни по помойкам… Хватит, может, а? Я тебе кто, Степаныч? — Роберт незаметно для себя перешел на «ты». — Ты что мне, отец родной? Благодетель?..

— Ну ладно, ладно, извини. Не горячись. Иди поешь, говорю. У меня тут дельце одно возникло, сейчас мы его уладим, а потом и с тобой займемся. Да, пойдешь в столовую, загляни по дороге к Филиппу, скажи, пусть срочно ко мне зайдет.

Когда Филипп вошел в его кабинет, Сергей Степанович Медведев сидел за столом. Добродушие слетело с его лица, и он смотрел на Филиппа холодным суровым взглядом, который, впрочем, был Филиппу хорошо знаком.

— Проходи, садись, — прогудел Медведев. — Дело есть. Как там твои бойцы?

— Тренируются.

— Есть надежные парни?