Трогать нельзя

Потому что в ее власти начать сопротивляться, заорать, пнуть меня, привести в чувство. И я более чем уверен, что, если б ей не нравилось происходящее, она бы так и сделала. Но ей нравится.

И потому она сопит, смотрит злобно… А руки не опускает. И ноги шире раздвигает. И непроизвольно (или произвольно?) выгибается так, что соски острые сейчас, кажется, прорвут ткань футболки.

Сучка.

Заводит меня.

И вот ни за что не поверю, что она это делает не специально!

Ну не может такого быть!

Хотя, в каждой бабе заложено это умение завлечь хищника, заставить его плясать под твою дудку, покорить, к своим ногам бросить…

Но со мной не пройдет, сестричка.

Это ты к моим ногам ляжешь.

Под меня.

Уже лежишь.

Черт, как меняется ситуация!

Буквально неделю — полторы назад я был уверен, что моя сестра сводная — нежная невинная овечка! И обращался с ней именно так.

А теперь…

Теперь она лежит подо мной, связанная, и я знаю, что нежным точно не буду.

Потому что этого не нужно нам. Обоим.

Она — не слабая овечка, она — достойный противник, несмотря на свой нежный возраст.

Потому и крутятся вокруг нее парни, привлекает их эта ее бунтарская дикость, желание покорить.

А я — то все, дурак, удивлялся, какого хера столько поклонников, что, куда ни пойдет, приключения на свою жопку обязательно словит! Из которых я ее потом вынимаю…

Теперь все понятно.

Но это в прошлом.

Теперь — только со мной.

И надо это на всех уровнях утвердить. Не только нежной милой девочке Тате, но и вот этой, бешеной дикарке, облизывающей пухлые губы и сверкающей на меня неуступчивым взглядом.

Ну привет, сестренка, начнем теперь с другими гранями отношений знакомиться… Поверь, тебе будет интересно.

Другие грани отношений.

— Сереж… Сережа…

Она, похоже, решает сменить тактику, потому что взгляд меняется, становится влажным, испуганным, ерзает подо мной маленькой змейкой, пытается выбраться.

Черт… У меня стоит так, что больно и страшно касаться. Не выдержу, потому что. Вот в этот раз точно не выдержу. В связывания я играл, конечно, и не раз. Но никогда женщина не вела себя настолько естественно. Настолько… Реально.

Это за гранью.

Для меня все с ней за гранью. Просто за пределами понимания, осмысления. И как это я еще думать ухитряюсь в такой ситуации? Точно с катушек слетел…

— Тихо. А то рот тоже завяжу, — падаю на нее сверху, упираюсь руками по обе стороны от головы. Она косит взглядом на напряженные предплечья со вздувшимися венами, опять трепещет ресницами своими длиннющими, опять облизывает губы. Да прекрати уже, маленькая мерзавка! Я же хочу хотя бы успеть член в тебя засунуть!

Провожу ладонью по шее, вниз к груди, специально не касаясь сосков через ткань. А ей это надо. Прям сильно надо!

Прогибается ко мне, шипит, дрожит.

Но я терплю.

Рукою — ниже, к трусам.

И как это они уцелели в прошлый раз? Ну, теперь им точно кранты.

Обиженный и жалобный треск белья, она дергается всем телом, смотрит вниз, туда, где моя ладонь полностью накрывает ее лобок.

И это тоже безумно обжигает.

Все, хватит. Я даже не проверяю, насколько она готова. Потому что в любом случае, подготавливать не буду. Тут одно из двух — или готовить к сексу, или хоть немного потрахать. Успеть.

Отгибаю резинку штанов и без разговоров — в нее. До упора. Сразу. И взгляд ее перехватываю. Татка вниз смотрит, на то, как я беру ее тело. Зрачки расширенные, обдолбанные, громкий стон сквозь сомкнутые зубы, ноги еще шире, одна — на пояснице моей, прижимается, вторая — внизу, упирается в пол выгнутой стопой танцовщицы.

Я не могу терпеть, сразу выхожу, и опять резко — на всю длину. Ее взгляд — на моем лице. Зрачки во всю радужку, губы приоткрыты.

— Хочешь сказать что-то еще? — хриплю, выходя, а потом опять загоняя себя в нее.

Закатывает глаза, задирает точеный подбородок, ерзает связанными руками. Беззвучно. Ловлю ее губы, целую грязно и влажно.

— Думаю, нет? Да? Сестрёнка?

Меня заводит то, как я ее называю. Есть в этом что-то настолько порочное, настолько грязное, чего от себя никогда не ожидаешь в обычной жизни. И в обычном сексе.

Но обычность — не про нас. Явно не про нас.

Она отвечает так же развратно, унося меня просто в одну секунду. И дальше только жестокость, только хардкор. Отрываюсь от ее губ, упираюсь поудобнее в диван, ладонь кладу на беззащитное горло, сжимаю слегка и включаю такой темп, что она трясется от оргазма уже через минуту. А затем сразу — второй! Сжимает меня настолько сильно и круто, что еле-еле за ней не отправляюсь. Но держусь. Мне слишком кайфово сейчас в ней, слишком нравится то, что происходит. Не хочу быстро. Долго хочу. Жестко, жестоко, грязно, грубо. По-животному. Тупо включить зверя и брать ее, как самку, наказывать за язык острый, за мысли дерзкие, за саму, залетевшую в ее глупую голову, мысль о том, что она что-то там планирует без меня. Что она вообще может без меня! Что она хочет без меня!

Потому что нет! Не планирует! Не может! Не хочет! Не будет!

Не будет такого никогда.