Троглобионт

– Да, идите же! Никто вас тут не съест. Пока мы в бане, мужики сюда не пойдут.

Когда две дамы осторожно выбрались на травку, Тамара окатила их из ведра холодной водой. Они взвизгнули для приличия, потому что холода не почувствовали, ни та, ни другая. Зато войти опять в парилку после холодной воды – одно удовольствие, кожа поет каждой своей клеточкой. На втором заходе они вдвоем парили Тамару – недопарили, сбежали, той пришлось еще раз поддать и заканчивать дело самой. Тамаре, в отличие от неопытных гостий, которые все были в черных пятнах сажи, удалось почти до конца проходить чистой, но когда Энн, попутав синонимы, назвала «шайку» «бандой», она в самом буквальном смысле покатилась со смеху и перепачкалась вся. Так что мыться всем троим пришлось основательно.

К беседке женщины вышли в обнимку, розовенькие, с полотенцами на головах. Мужчины встали и проскандировали: «Слёг – ким – па – ром». На столе стояли, приготовленные для них три запотевших стакана с брусничной водой и стопочки с водкой. Они всё это с удовольствием выпили и с не меньшим удовольствием покушали. И мужчины их поддержали.

– Ну, теперь знаете, что значит париться по-черному? Понравилось? – спросил Игорь.

– Великолепно! – ответила Энн.

– Абсолютли! – поддержала Ольга, свернув пальцы американским колечком.

Егор в отсутствие генерала принявший обязанности тамады, обратился к Тамаре:

– Ну, что, Казачка, заспеваемо?

– Да, с удовольствием!

– Вы, действительно, казачка? Настоящая? – поинтересовалась Ольга, – Похожа…

– Если у неё муж по фамилии Казак – она что ж Иванова, что ли – конечно, Казачка, – ответил за Тамару Егор. Он тихо стал перебирать струны, отозвавшиеся печальными звуками с легким умышленным диссонансом, и тихо запел первым голосом:

Ой, да не вечер, да не вечер,

Тамара подхватила в терцию:

…да не вечер,
Мне малым-мало спалось

Голоса их слились и взаимно усилили друг друга. Гитарный перебор не отставал. Потихоньку стали подтягивать остальные. На словах:

…а есаул догадлив был,
он сумел сон мой разгадать:
«Ой, пропадет, – он говорил, —
Твоя буйна голова».

напряжение дошло до предела и стало спадать. Когда песня кончилась, некоторое время все молчали. Стало слышно, как шумит ветер в макушках сосен. Энн вспомнила свои ночные мысли в трактире о том, что все одинаково становится в мире, и опровергла сама себя: «Нет, такого вот вечера не может быть ни на Мичигане, ни в Оклахоме… такие посиделки с песнями после бани могут быть только в России… Ну, если только сама Россия куда-нибудь переедет…». Благодаря этой старинной казачьей песне, этому огромному, никак не темнеющему небу, русские гены высунули головы с её внутреннего рибонуклеинового склада и заставили её растрогаться почти до слез.

Энн вообще, всегда была артистической натурой. В хорошем смысле этого слова. В том смысле, что она умела почувствовать людей душой, и если ей эти люди нравились, подстроиться под них. Не попугайничать, не пародировать своих собеседников, а как бы настроиться на их волну. Сейчас она была со всеми заодно, как будто она и родилась здесь, среди этих сосен и даже думать начала по-русски.

– А сколько сейчас времени? – это спросил Саша Павлов, молодой лейтенант.

– Время детское – первый час, – ответил Егор, сверившись со своими «Командирскими».

– Тогда, дети идут спать. Ерохин, подъем! За мной! – уже скрываясь за кустами, Павлов спросил у Егора, – Товарищ капитан, вас ждать?

– А что ж, я здесь на столе спать буду? – ответил Егор уже в пустоту, – Действительно, расходиться уже пора. Вы с дороги, устали…

– Я готов идти или ехать, куда угодно, прямо сейчас, – вставил, клевавший носом, Игорь.

– И я, – добавил майор, который вообще уже спал.

Тамара начала собирать со стола. Егор, пропустивший мимо ушей реплики полусонных товарищей, продолжал:

– У нас остался один маленький технический вопрос. Георгий Александрович попросил меня лично сопровождать вас и помочь в вашей работе. Энн, прошу вас, в общих чертах, обрисуйте, пожалуйста, суть вашей задачи, чтобы я мог как-то планировать завтрашний день и вообще…

Энн не сразу вышла из своего лирического состояния.

– Я боюсь, что «в общих чертах» не получится…

– Валяйте тогда всё по порядку.

– Тогда наливайте еще, – у Энн заблестели глаза, – у вас лед есть?

– Нету, – отозвалась Тамара, – такого не держим. Водички брусничной возьми – холодная.

Энн смешала водку с брусничной водой, получив русско-американский коктейль, и отхлебывая понемножку, начала: