Троглобионт

– Овощи и хлеб на столе. Против Бордо никто не возражает? – Корвер наклонился и достал из-под стола пузатую бутылку; пробка вылетела сама с приятным чмоком, фужеры перед Егором и Анной появлялись в момент наливания, вилки и ножи проявились рядом с тарелками, обрели форму, затвердели и засияли благородным блеском, – Тихон, тебе вино наливать в блюдце или в кувшин?

Тихон клюнул по скатерти рядом с собой и на этом месте тут же появился фарфоровый стаканчик, расширяющийся вверху.

– Ага… тоже фокусы любишь? Я не хотел тебя задеть, Тихон, но видишь ли… Хоть некоторые видят во мне черного ворона, я никогда не носил перьев и клюва и даже не представляю себе, как питаться таким способом, как ты это делаешь.

– У тебя всё еще впереди.

– Ну, вот. Опять колкости начинаются. Моё глубокое убеждение, что все переговоры нужно вести только после хорошего обеда или ужина. За едой все добреют.

Энн осторожно отрезала кусочек мяса, брызнувший соком, положила в рот и тут только поняла, как голодна. Мясо оказалось очень вкусным, вино тоже было выше всяких похвал. Французский багет похрустывал корочкой, и Энн с удовольствием занялась едой.

Егор же напротив – заупрямился. Он еще с прошлого раза чувствовал неприязнь к этому человеку. Эта непроизвольная неприязнь только усиливалась, несмотря на веселость и обходительность Корвера. По какой-то внутренней системе «свой-чужой» он чувствовал Корвера чужаком, а своим признавал Тихона, понимая, что он не очень-то и ворон. Хоть мясо и выглядело очень соблазнительно, Егор отодвинул тарелку, заявив, что соблюдает петровский пост.

– Внешность обманчива, однако, ты никак не похож на монаха, Егор, но требование гостя закон, – под взглядом Корвера мясо тут же превратилось в целиковую стерлядку под белым соусом, – Ах, прошу прощения вы вчера это уже ели, – тарелка опять изменила свой вид, – А вот этого ты уже не откажешься, это запеченный донской сазан и яйца «кокотт» с икрой. Никогда бы не подумал, что ты можешь знать эти церковные штучки. Надо же? пост у него.

Вино в бокале тоже изменило цвет и запенилось.

– Под рыбу красное вино моветон – Абрау-Дюрсо, рекомендую.

Препираться дальше было бы мальчишеством, и Егор взял вилку, тоже вдруг поменявшую свою форму. Вся еда была необыкновенно вкусной, и действительно довольно быстро пришло умиротворение и происходящее перестало казаться таким уж сверхъестественным. Человек ко всему привыкает достаточно быстро, даже к чудесам.

Кроме того, и Егор, и Анна благодаря перенесенным в последние дни треволнениям и даже страданиям, приобрели какой-то иммунитет к внешним раздражителям. После того, как они на полном серьёзе приготовились к смерти, казалось, удивить их уже ничем было невозможно.

– Ну, вот и хорошо, – произнес Корвер, промокнув рот салфеткой и откинувшись на скамейке, которая теперь имела прочную спинку, но этот дополнительный фокус прошел уже совсем незамеченным, – На десерт могу предложить кофе с мороженным и лесные ягоды, правда, ягодами тут в лесу вас не удивишь…

– Переходи уже к делу, – вставил своё слово Тихон, которого и кофе не прельщало.

– К делу, так к делу, – сказал Корвер, открывая пенальчик сигары, – Егор, настоящая Гавана, ручной работы… Нет? Сигареты твои на столе.

От сигарет Егор отказываться не стал, закурил сразу и только потом отхлебнул глоточек кофе.

– Наши эти встречи, в общем-то, формальность, приятная формальность, – он поклонился в сторону Энн, – Мы это делаем при каждом повороте в направлении развития человечества. Может быть, это слишком громко сказано, потому что никакого «человечества» как такового в принципе не существует, людям только кажется, что они чем-то объединены между собой. На самом деле, каждый за себя…

– Ты так уйдешь слишком далеко в сторону…

– Тихон, может сам тогда объяснишь людям… а я покурю пока спокойно?

– С удовольствием.

– Конечно, – Корвер посмотрел по очереди в глаза Анне и Егору, – На самом деле очень приятно открыть вам глаза на некоторые тайны бытия, но он же просто не даст мне говорить.

– Суть в том, что «князь мира сего» сдает дела и напоследок собрался громко хлопнуть дверью, а мы с вами должны быть свидетелями тому. Но всё не так просто объяснить и мне придется сделать всё же некоторое отступление…

Тихон ходил по своему краю стола с угла на угол и стал похож на профессора задумчиво прохаживающегося по аудитории, заложив руки за спину. Все молча смотрели на него.

– Человеческая жизнь коротка, – снова начал говорить Тихон, —

И в связи с этим возможности человека в познании окружающего мира весьма ограничены. С одной стороны, благодаря обязательному защитному механизму человек не помнит о том, что предшествовало его рождению, в результате он получает иллюзию случайности и исключительности своего существования; с другой стороны, умирая, он уносит с собой все накопленные знания. В результате большая часть того, что люди считают наукой, на самом деле правильней было бы отнести к области веры.