Троя

Узор, похожий на очки, подобный изображенному в Илионе на рис. 834, 835, 848, 849, который встречается также семьдесят два раза на двух браслетах на рис. 873, 874, является также довольно частым на микенских украшениях (см.: Mycenae. № 266, 292, 295, 296, 305, 458, 500) и был найден Обществом любителей археологии Кавказа во время раскопок в некрополе Самтавро близ Мцхета, древней столицы Грузии[151]. Этот же узор можно видеть и на бронзовом украшении, найденном близ Лопехнена в Пруссии[152], еще на одном в музее Митавы[153], на украшении из Королевского музея в Берлине[154] и на другом, в музее Ганновера[155]. Этот спиральный орнамент, напоминающий очки, можно также видеть в форме для отливки ювелирных украшений, которая была найдена сэром Э.Х. Лэйардом во время раскопок в Куюнджике[156]. Профессор Рудольф Вирхов обнаружил такой же похожий на очки спиральный орнамент на бронзе во время своих раскопок доисторического кладбища Кобана[157]. В то же время[158] он напоминает нам, что месье Дезор нашел в озерных жилищах Овернье бронзовую (?) сережку, к которой был подвешен подобный же орнамент и что доктор Виктор Гросс обнаружил одну такую же золотую в озерных жилищах Мерингена[159], а г-н Анджелуччи владеет несколькими такими образцами из Неаполя и Ордоны. Похожий на очки орнамент обнаружен также в гробницах Спарты[160].

Относительно шести серебряных клиньев, обнаруженных в великом троянском сокровище (см. рис. 787–792 в «Илионе»), я уже процитировал пассаж из «Илиады», XXIII. 262–270, чтобы доказать, что мера веса талант была у Гомера очень невелика. Я могу процитировать и другие пассажи поэта, которые говорят нам о том же, таков, например, тот, где каждый из двенадцати «владык», или «судей», и сам царь дарят Одиссею по таланту золота, который упоминается последним в списке подарков[161]. В другом пассаже десять золотых талантов также упомянуты последними в списке подарков, предложенных Менелаю египетским царем Полибом[162]. Однако наиболее убедительным доводом в пользу гомеровского таланта является тот пассаж, где посреди судей кладут два золотых таланта, с тем чтобы их подарили тому, кто произнесет самое справедливое суждение[163]. Среди добычи в Иерихоне в Книге Иисуса Навина (7: 21, 24) упоминается золотой язык[164]* весом 50 сиклей, который не только напоминает нам о форме троянских серебряных клиньев, но также предполагает предмет небольшого размера.

К интересной работе профессора Сэйса об этих шести серебряных клиньях[165] я должен добавить, что древнейшие монеты относятся ко времени не ранее чем VII век до н. э. У древних египтян, как замечает инженер Винер[166], золото и серебро ценились по весу. Разновесы, использовавшиеся для этих металлов, обычно имели формы животных, и чаще всего – быков или волов; отсюда римское название денег – pecunia, от pecus (скот). Сходным образом значительное число ассирийских гирь имеют форму уток. Однако то, что теория г-на Винера совершенно неверна, доказывает объяснение Фридриха Хультша[167], к которому привлек мое внимание доктор Дерпфельд: «Еще яснее, чем у греков, мы видим у римлян следы процесса, при котором от древнейшего простого обмена по бартеру они постепенно перешли к использованию чеканной монеты. Точно так же, как и у греков во времена Гомера, вол, а вместе с ним и овца вплоть до позднего периода служили у римлян единицей обмена. Фактически скот был древнейшими деньгами, и, следовательно, римляне не могли выразить в своем языке это понятие лучше, нежели прибегая к слову, производному от pecus[168]. С достаточной определенностью засвидетельствовано, что древнейшие штрафы по закону платились волами и овцами, и только позднее они стали выражаться в чеканной монете»[169].