Троя

Все зашли в гостиную и увидели Уэйнесс, сидевшую в кресле, и Каткара, стоявшего спиной к огню. Рука Вука потянулась к кобуре, но он остановил себя и только сквозь зубы процедил:

– Какого хрена…

– Полагаю, все вы знаете этого господина, – громко перебил Глауен. – Это Руфо Каткар. Он любезно согласился поделиться с нами информацией, и я заверил его, что она будет выслушана с подобающим уважением.

– Последний раз, когда мы слушали этого обманщика… – снова начал, брызгая слюной, Вук.

– Каткар надеется, что его информация дорого стоит, – еще громче произнес Глауен. – И я сказал, что чиновники Станции Араминта, а особенно Бодвин Вук – люди щедрые и…

– Ха! – сплюнул Вук. – Все это вранье!

– … и заплатят в соответствии с информацией!

– Что ж, если информация действительно настолько важна, то в накладе он не останется, – политично заметил Тамм.

В конце концов, Каткар был вынужден повторить историю, которую все выслушали в гробовом молчании.

Под конец Каткар сделал роскошный жест большой белой рукой.

– Таким образом вы только что узнали то, что я называю «базовой информацией», которая отражает мое личное понимание происходящего, а также все, перенесенное на собственном опыте. Увы, я сообщаю об этом с горечью, мои идеалы преданы, мои советы проигнорированы!

– Какая жалость! – хмыкнул Вук.

– Я не философ и не пророк, – продолжал Каткар. – Я, как бы это поточнее выразиться, интеллектуальный солдат удачи. У меня нет корней, нет дома, нет…

Эгон предупреждающе поднял руку.

– Нам нужны только факты. Например, когда Клайти в последний раз посетила Речной Домик, то пришла туда вместе с Левином Бардузом и его приятельницей по имени Флиц. Известны ли вам эти люди?

– И да – и нет, – спокойно ответил Руфо.

– Что вы, черт побери, вы хотите этим сказать? – угрожающе заревел Вук.

Каткар ответил с неподражаемым изяществом:

– Мне известно немало интересных и странных особ, которые несмотря на всю их кажущуюся открытость, являются людьми очень и очень замкнутыми. Например, Левин Бардуз – известный магнат транспорта и строительства. В этой информации самой по себе нет ничего значительного, но если ее поставить в один ряд с другими фактами, то вырисовывается интереснейшая картина. Поэтому прежде, чем что-либо рассказать вам, я должен понять, насколько адекватна будет плата.

Вук бросил быстрый взгляд на Шарда.

– Ты, кажется, удивлен?

– Каткар напоминает мне рыбака, мутящего воду, – пояснил Шард.

– Полностью принимаю подобную аналогию, – согласился Каткар.

– Ну-ну, – проворчал Вук. – А мы, значит, несчастные доверчивые рыбки.

– Но давайте все же послушаем хотя бы что-нибудь обо всех этих интересных особах, – поспешил сменить тему Тамм. – Иначе мы не сможем определиться в вознаграждении.

Каткар лукаво покачал головой.

– Такой подход в корне неверен! Ценность моей информации очень высока, хотя я и прошу вдвое меньше.

Вук угрожающе хохотнул, а Эгон примирительно заметил:

– Подождите, сумма еще не названа. Полагаю, вы можете просить от десяти тысяч и больше.

Каткар изобразил на лице упрек.

– Я говорил с вами искренне и хотел, чтобы между нами установилось полное доверие, настоящее товарищество, где каждый отдает другим все и встречает полное понимание своих нужд! При этих условиях несколько тысяч солов становятся просто тривиальностью, о которой и говорить не стоит.

Наступило молчание.

– В таком случае, может быть, вы все же сообщите еще несколько фактов, а мы пока подумаем над вашими предложениями, – наконец, прервал тишину Эгон Тамм.

– С удовольствием, – согласился Каткар. – Но лишь в том случае, если это пойдет мне на пользу. Итак: я нахожу Бардуза и Флиц весьма интересной парой. Отношения у них чисто формальные, несмотря на то, что путешествуют они вместе. Какова же основная природа этих отношений? Кто может это отгадать? Флиц демонстрирует очень непривычное поведение, она неразговорчива, холодна, абсолютно невежлива и производит впечатление крайне неприятной особы, несмотря на блестящие физические данные. На одном из обедов у Клайти, Джулиан заговорил об изящных искусствах и настаивал, что, за исключением Штромы, Кадвол – настоящая культурная пустыня.