Троя. Повелитель Серебряного лука

— Надави на мои ладони, — попросил он, и Эней исполнил его просьбу. Одиссей тоже надавил на его руки. — Вот так работают храбрость и страх, парень. Оба всегда будут противостоять друг другу и никогда не бывают спокойными, — опустив руки, Одиссей посмотрел на море. — И человек не может остановить эту борьбу. Потому что, если он отступит, страх пойдет за ним и заставит сделать назад еще шаг, затем еще один. Люди, уступающие страху, похожи на царей, которые отсиживаются во дворцах вместо того, чтобы встретить врага в открытом поле и победить. Поэтому враг разобьет лагерь вокруг дворца, и государь не сможет покинуть свою крепость. Постепенно закончится еда, и он обнаружит, что его дворец уже не такое безопасное место. Ты построил дворец у себя в голове. Но страх проникает сквозь щели в стенах, и теперь негде спрятаться. Ты знаешь, что герой, которого я вижу, продолжает жить где-то глубоко в твоей душе.

— Может быть, внутри меня нет героя. Что если я тот, кем меня считает отец?

— О, там живет герой, мальчик! Ты все еще слышишь его голос. Каждый раз, как отец просит тебя оседлать лошадь или сделать другой смелый поступок, герой в тебе очень хочет послушаться его, заслужить его улыбку или слово похвалы. Разве не так?

Мальчик наклонил голову.

— Да, — тихо согласился он.

— Хорошо! Это только начало. Теперь все, что тебе нужно сделать, — это найти этого героя, мальчик, и обнять его. Я могу тебе помочь. Потому что я знаю его имя.

— Его имя?

— Имя героя, который живет внутри тебя. Хочешь знать его имя, чтобы позвать?

— Да, — ответил Эней, и Одиссей увидел отчаяние в глазах подростка.

— Его зовут Геликаон.

Лицо мальчика исказилось, Одиссей увидел, как из его глаз потекли слезы.

— Никто меня больше так не зовет, — сказал он. Затем со злостью вытер слезы. — Посмотри на меня! Я плачу как ребенок!

— Черт побери, мальчик! Все когда-то плачут. Я плакал неделями, когда умер мой сын. Ревел, пока не осталось сил. Но мы теряем попутный ветер. Тебе нужно найти Геликаона.

— И как мне это сделать?

— Ты выберешься из дворца и победишь свои страхи. Он будет тебя ждать снаружи.

— Говорите прямо, потому что у меня в голове нет никаких дворцов.

Одиссей почувствовал жалость к юноше, но понял, что травму, причиненную ему годами плохого обращения со стороны отца, нельзя устранить несколькими волшебными словами. «На самом деле, — подумал он, — на это потребуются годы». А у Одиссея не было столько времени на общение с искалеченным мальчиком. Конечно, он не мог взять его на «Пенелопу» и убить; не имеет значения, какими богатствами соблазнял его Анхис. Именно поэтому мореплаватель решился на последний шаг.

— Если я попрошу тебя нырнуть в море с этой скалы, прыгнуть вниз на сотню футов или больше того, ты не сделаешь этого, правда?

— Нет, — ответил Эней, его глаза округлились от страха при одной только мысли об этом.

— Конечно, нет. До воды далеко лететь, и там могут быть камни, о которые человек может разбиться. Поэтом я хочу, чтобы у тебя была причина сделать это.

— Ничто не заставит меня сделать это! — воскликнул Эней.

— Может, и нет. Но я собираюсь прыгнуть с этой скалы в море. Я не умею плавать, поэтому, если ты не прыгнешь за мной, я утону.

— Ты не можешь этого сделать! — закричал мальчик, вскочив на ноги, когда встал Одиссей.

— Конечно, могу. Геликаон и я ждем, мальчик. Затем не произнося больше ни слова, хитрый торговец побежал к краю скалы.

Даже теперь, много лет спустя, Одиссей почувствовал, как по спине пробежала дрожь при этом воспоминании. Он смотрел на тот выступ накануне ночью. Скала не казалась такой высокой, но стоило дойти до ее края и посмотреть вниз, становилось очевидно — до воды было страшно далеко. «Пенелопа» выглядела игрушечным корабликом, на котором плавают муравьи. И хотя Одиссей никогда бы никому в этом не признался, но он испугался.

— Пожалуйста, не делай этого! — взмолился мальчик.

— Придется, парень, — ответил Одиссей. — Когда мужчина обещает что-то, он должен собраться с силами и сдержать слово.

Одиссей глубоко вздохнул и прыгнул. Разведя руки, чтобы держаться прямо, он полетел вниз, и ему показалось, что падение длится целую вечность. Затем он плюхнулся в воду с грацией свиньи, попавшей на лед.