Троянская война и поэмы Гомера

Рыболовство при исключительно благоприятных для этого природных условиях древней Эллады было, без сомнения, постоянным занятием жителей прибрежных поселений, но, конечно, не могло играть большую роль в торговле с далекими странами.

Совсем иначе следует расценивать роль скотоводства. Читая «Илиаду», чувствуешь себя гораздо более в обществе скотоводов, чем земледельцев. Таковы нравы, таковы отпоил синя, привычки, вкусы и обычаи людей троянских времен. Кажется даже, что все эти люди в недалеком прошлом — настоящие скотоводы-кочевники, все благополучие, как и неблагополучие, которых зависело от размеров стад к табунов, от величины и состояния пастбищ, лугов, выпасов. С одинаковой силой скотоводческий быт и уклад, несмотря на оседлый образ жизни людей, выступают и в «Илиаде» и в «Одиссее». И все это при бедности материковой и островной суши не только удобными землями для хлебопашества, но и пастбищами. Можно ли видеть во всем этом пережиток первых шагов обзаведения первобытного человека хозяйством — одомашниванием диких животных ка месте, в самой Элладе, или это своею рода наследство далеких предков древних греков, пришельцев из Восточной Европы, бывших еще кочевниками, или еще что-то другое — сказать трудно. Гомер отдает должное и тому и другому типу хозяйства древних, но обращает внимание своих героев главным образом на скотоводческие нужды.

В речах гомеровских героев неизменно звучат мотивы благосостояния, основанные на обилии меди и множестве стад. Греки разводили коров, коз, овец, свиней и лошадей, использовали на работах мулов, лошаков, волов. Главной мерой богатства и гордости царей были тельцы, т. е. крупный рогатый скот. Гористый рельеф и преимущественно кустарниковый покров на склонах благоприятствовали разведению коз, но вместе с тем интенсивное Козоводство вело к быстрому обеднению растительного покрова.

О тельцах (быках) речь заходит у Гомера каждый раз, когда совершается крупное жертвоприношение богам, когда готовится большое пиршество или говорится о богатствах какого-нибудь владыки. Иначе не могли смотреть на эти вещи, по мнению древних греков, и их наделенные человеческими чертами боги. Если царские сыновья, например Анхиз, Парис, были обычными пастухами, то не чуждался подобной работы и бог Аполлон. Так, по велению Зевса ему пришлось некоторое время пасти стада троянского царя Лаомедона (даже не поблагодарившего бога за эту услугу), да и у самого Аполлона были собственные стада. Об этом мы узнаем из «биографии» Гермеса, который тотчас при своем рождении украл и угнал косяк в 50 быков из стада Аполлона. Большое стадо великолепных тельцов принадлежало богу солнца Гелиосу (в «Одиссее» называемому также Гиперионом, именем его отца-титана), ежедневно наслаждавшемуся их созерцанием по пути солнца, пока эти тельцы не были съедены спутниками Одиссея, чем и навлекли на себя гибель.

Коневодство было важной отраслью в хозяйстве древних. Лошади очень ценились. При бедности греческой земли лугами лишь в отдельных центрах было возможно разведение лошадей. Гомер неоднократно говорит о «конеобильных» Пилосе и Аргосе; громкой славой обладала в этом отношении и Троя, за ее стенами по равнине паслись табуны, достигавшие трех тысяч голов великолепных скакунов, бывших предметом вожделения и людей и богов. Недаром многие боги имели собственные конные упряжки. Пелен, отец Ахиллеса, получил в подарок от самого Зевса (по другой версии от Посейдона) двух бессмертных коней.

Беллерофонт совершил свои подвиги с помощью крылатого коня Пегаса. Так кони вошли в мифы не только как домашние животные, необходимые героям, но и как создания, символизирующие силу, скорость, благородство и красоту и прочно, вплоть до наших дней, утвердившиеся в поэзии и различных искусствах, в героике многих и многих народов.

Интересно, что люди времен Трои не знали, по-видимому, слонов, но знали слоновую кость.

Отношение древних греков к домашним животным, как и у всех исконных скотоводов, было чисто потребительское, плотоядное. Зарезать животное и сорвать кисть винограда было одинаково просто. Готовясь к трапезе, сами цари легко «задирали вверх выи», т. е. шеи животных, и резали их. Миф о Гелле и ее брате Фриксе гласит, что, спасаясь от смерти, они бежали на золоторунном баране, причем Гелла упала в море, названное поэтому Геллеспонтом, и погибла, Фрике же благополучно достиг гостеприимной Колхиды. Здесь он сейчас же принес своего спасителя барана в жертву Зевсу! По другому мифу, коза Амалтея, вскормившая малютку Зевса, удостоилась сходной чести: ее шкура стала эгидой — щитом Громовержца, из нее сыпались молнии.