Поэт, вложивший в уста Посейдона такие речи, вероятно, имел в виду какую-то определенную цель. Он, должно быть, хотел снискать себе расположение могущественного рода, царствовавшего в его время на Троянской земле и происходившего от Энея. И случилось так, как гласило старинное родовое предание: хотя Троя пала и проклятый род Приама был истреблен завоевателями, в окрестностях города уцелели остатки жителей и власть над ними взял в свои руки Эней — последний потомок Дардана. С тех пор здесь непрерывно царствуют Энеады.
Судя по всему, изложенному выше, двадцатая песнь «Илиады» возникла сравнительно поздно. В настоящее время большинство ученых считает, что она написана в VII веке до н. э., т. е. но меньшей мере через шестьсот лет после падения Трои. На холме у Скамандра в то время уже возвышались дома греческого городка Илиона. Действительно ли в этих местах сохранились семейные предания, уходившие своими корнями в XII век и еще дальше, сказать трудно. Но ведение своей генеалогии от великих мифологических имен было, как мы уже говорили, широко распространено в аристократических домах.
Может быть, предания о роде Дардана и властителях Троянской земли — обыкновенный поэтический вымысел? Едва ли. Вот о роде Энея отдельные сюжеты повествования действительно носят сказочный характер: Ганимедтак прекрасен, что взят богами на Олимп, где сделался любимцем и виночерпием Зевса (похищение Ганимеда — один из излюбленных мотивов греческой скульптуры и живописи); кобылицы Троса так великолепны, что их полюбил могущественный владыка северного ветра Борей.
И все же в речах Энея, по всей вероятности, звучат отголоски древнейшей истории страны, центром которой была Троя. Воспоминания о реальных событиях, сохранившиеся в семейной традиции и в памяти целых народов, а также в песнях сказителем, пережили сам город. Некоторые сюжеты из повествования Энея встречаются в «Илиаде», в ее первых песнях часто фигурирует имя основателя рода Дардана. Несколько раз в поэме упоминается гробница Ила Вероятно, эго был курган с возвышавшейся на нем колонной на равнине между Скамандром и лагерем ахейцев. Лингвисты считают, что название города «Илиос» — это просто-напросто прилагательное, образованное от имени собственного, которое звучало по-гречески «Илос». Возможно, что город действительно был основан человеком, носившим это имя. В Польше, к примеру, таких отыменных названий тысячи.
И еще одно важное соображение. В поэме Гомера фигурируют два названия города — «Троя» и «Илиос», форма же «Илион» появилась значительно позже, в греческие времена. Как объяснить факт использования двух названий для одного и того же города? По-видимому, первое из них изначально относилось к стране, краю, а второе — к городу. Достаточно скоро, однако, — это уже зафиксировано в «Илиаде» — оба названия стали относиться к городу и использоваться на равных правах.
Среди персонажей, названных Энеем и часто упоминающихся в «Илиаде», наиболее интересная фигура — Лаомедонт, отец Приама и сын Ила.
Царь Лаомедонт и первое завоевание Трои
Собрав воедино все упоминания о Лаомедонте, какие имеются в «Илиаде», мы можем восстановить легенду о нем.
Провинившиеся перед Зевсом боги, Аполлон и Посейдон, должны были понести кару. Владыка богов повелел им в течение года быть людьми и жить среди людей, трудом зарабатывая себе на хлеб насущный. Наказанные боги отправились к знаменитому своим богатством троянскому царю — в то время в Трое царствовал Лаомедонт — и подрядились работать на него. Аполлон пас стада Лаомедонта на лугах Иды, а Посейдон строил вокруг города мощные стены. Прошел год, и настал день расплаты, и тут Лаомедонт отказался платить обоим богам (никто, разумеется, не знал, что это боги). Вместо этого он начал угрожать им: «Я прикажу вас связать и продать на далекие острова! Я отрежу вам уши!»
Так боги и ушли ни с чем. Но отмщение пришло очень скоро: Посейдон наслал на страну морское чудовище, пожиравшее люден. Троянцы и их цари были перед ним бессильны. На счастье, в эго время к берегам Троады приплыл на шести кораблях с небольшой горсткой воинов великий и знаменитый герой Геракл. Цель его путешествия была вполне мирная — он хотел получить у Лаомедонта его знаменитых коней.