Троянский кот

— Мы можем поставлять сведения господину Воронину, — сказал Адам, — благо я понял, как обращаться с этим адским настольным устройством. Вы как знаете, а я ночью пойду с котом в разведку. Вы же тоскуйте в подвале хоть до приезда турусов на колесах. Пойду посмотрю, чем там кот занимается.

Кот попал в беду. Дешевые сосиски ему на пользу не пошли, его мутило. Адам схватился за голову. Нужно было срочно доставить кота его законным хозяевам, чтобы он там отлежался и получил медицинскую помощь. Это означало, что ночная вылазка откладывается до лучших времен.

Другого способа добраться до Эвкиной квартиры Адам не знал.

Но так сильна была в нем жажда действия, что выход из положения он отыскал довольно скоро.

В подвале брат Альбрехт опять поил Столешникова пивом и развлекал анекдотами, которым было за пятьсот лет.

— Господа, как вы относитесь к азартным играм? — спросил, просочившись сквозь стену, Адам.

— А во что играть-то? Были у меня отменные кости, хитро сделанные, со свинцовой блямбочкой, так с собой-то я их взять не сумел.

— Карты?

— Ну-у-у! Карты! Знаешь, чадо, сколько они стоили?! В карты только бургомистр с родней играл, да гильдейская верхушка, да отец-настоятель. А мы, грешные, — в кости. Детишки — те в камушки… — монах задумался. — Вместилища скверны тоже в какие-то шашечки играли… А что?! Если у вас, чада мои, все пуговицы ободрать, то можно что-то вроде камушков затеять!

— Нет! Нет! Не трожь пуговицы! — Адам отмахнулся от монаха, который страшно обрадовался новому развлечению. — Есть другие способы! Ты когда-либо играл в города?

В прежней жизни Адам попадал иногда в приличное общество, где развлекались изысканными салонными играми. Гимназию он в свое время не окончил, но географию знал неплохо, так что отличался. Игра годилась для употребления тем, что не требовала никаких материальных предметов.

Наскоро объяснив брату Альбрехту и Столешникову принцип, Адам предложил ставки: у Столешникова завалялись мелкие деньги, сам он готов жертвовать пуговицами, а брат Альбрехт пусть для начала выступит судьей и предложит первый город.

— Лютеция, — сказал брат Альбрехт, и понеслось!

— Ялта!

— Астрахань!

— Новгород!

— Двинск!..

Играли два часа — новое развлечение заскучавшим призракам сильно понравилось. В конце концов Адам выиграл у Столешникова всю его мелкую наличность.

— Теперь это моя собственность, все слышали? Моя! Я — владелец! — провозгласил Адам, адресуясь к чердачному потолку. Значит, я могу, добравшись до нужного дома, оставить там монетку и потом, препроводив бедного кота домой, преспокойно сесть в засаду!

Так и получилось.

Будь Адам в человеческой плоти, пришлось бы ему ради засады устраивать себе наблюдательный пункт на дереве. Но он благоразумно положил незримую людям монетку в квартире Эвки и мог там слоняться без риска свернуть шею. Эвка, молодая женщина чересчур яркой, на Адамов взгляд, внешности, бездельничала — чем полы помыть и оконные занавески постирать, она валялась на диване, смотрела телевизор и, судя по кружевному бельишку под халатом, кого-то ждала.

Гость явился, когда она, утомившись вялотекущей амурной историей на экране, заснула. И это оказался не густобровый красавчик, а именно Кожедубов-Кожемякин.

Адам хотел было сбежать, чтобы не видеть соблазнительной сцены, но он должен был слышать, о чем говорят эти двое, и потому остался в комнате, только сел спиной к дивану. И было ему тяжко — на ум пришли все те красотки и проказницы, которые дарили благосклонность местному Пинкертону.

Говорили любовники о всякой ерунде, о сломанном холодильнике, о ценах на копченое мясо и о законной стерве Кожедубова-Кожемякина, которую он не мог бросить, потому что она лежала при смерти. Эвка заметила, что вот этак при смерти мадам уже третий год лежит, а Кожедубов-Кожемякин разразился причитаниями, из которых Адам понял, что лечение супруги обходится безумно дорого, и никто этого не понимает, и весь мир Кожедубову-Кожемякину враждебен. Слушая нытье, Адам даже усомнился, точно ли этот человек участвовал в ночном нападении на особняк. Но, увидев, как Эвка, сразу забывшая про мадам, утешает любовника, понял: это актерское мастерство и ничего более.

Потом Кожедубов-Кожемякин засобирался домой, и это Адама обрадовало: был шанс узнать адрес!

Кожедубов-Кожемякин спустился по лестнице и сел в машину. Адам пролетел сквозь стену, приземлился на крыше автомобиля и сразу положил туда монетку.

Но он не учел ветра…

С монеткой-то ничего не сталось, она словно прилепилась к металлической крыше «мазды». А вот Адама снесло с машины, когда Кожедубов-Кожемякин вырулил на набережную. Адам и не подозревал, что привидению следует бояться ветра.

Он завис над мостом, а машина, выскользнув из-под него, умчалась в ночь.

Адам медленно опустился на асфальт.

— Зубастые бесы бы тебя съели, — сказал он вслед машине, — и косточки расплевали.

Теперь Адам мог и без кота присутствовать возле «мазды», но как узнать, куда ее понесло, сыщик и понятия не имел.