Тройка

Двое ангелов в молчании продолжали есть. Ветер шевелил колосья дикого овса. Мейзер снял очки и вытер их рукавом рваного халата. Когда он вновь их надел, они с Уивер очутились в маленькой комнате, что была расположена над операционной.

За стеклянным куполом нейрохирурги и медсестры делали операцию на мозге.

— Они невероятно упрямы, — продолжил Мейзер. — Но я смогу с ними справиться.

Он отвернулся от вскрытого мозга. Ему было трудно сосредоточиться. Внизу, на операционном столе, что-то шло не так. Хлестнул фонтан крови, медсестры забегали. Мейзер закрыл глаза, пытаясь добиться ясности в мыслях.

Когда он открыл глаза, они с Уивер стояли на потрескавшейся красной земле под тропическим солнцем. Вокруг них толпились воины инков при всех своих воинских регалиях. Они выстроились лицом к гранитному зиккурату. Поющие священники тащили четверку пленных по склону к подножию зиккурата. Над головами воинов возвышался обсидиановый алтарь, к которому привязали пленников.

Четверо жрецов приставили ножи к груди четырех жертв.

— О чем я говорил? — спросил Мейзер.

Уивер стояла задрав подбородок и наблюдала за процедурой. На лице ее не дрогнул ни один мускул, она даже ни разу не моргнула.

— Так вот, — продолжил Мейзер. — Большая часть записей их бреда свидетельствует, что когда-то они были одной семьей. Они чувствуют, что если смогут осознать это, то смогут и пережить. Потому они рационализируют свою регрессию и избегают конфронтации с их текущим положением в жизни.

— Но Мейзер! Они все умерли психами! И твое лечение только погружает их глубже и глубже. Ты не думаешь, что гораздо проще было бы этим троим вновь воплотиться? Тогда они смогут во всем разобраться.

Мейзер нетерпеливо махнул рукой.

— Нет, нет и нет! Это старый подход. Давно отброшенный. Он совершенно не годится. Моя Штормовая система значительно лучше.

Уивер погладила Мейзера по щеке и заглянула ему в глаза.

— Знаешь, когда я смотрю на тебя, мне просто хочется плакать, — призналась она.

Они стояли на краю бамбуковой рощи лицом к широкой зеленой реке, их овевал влажный ветер Малайзии. Звезды светили и отражалась в воде. Древесные лягушки квакали в зарослях лиан, по берегу реки теснились заросли мангровой чащи.

Уивер взяла его за руку и повела по тропинке сквозь джунгли. Впереди на поляне горел большой костер, искры от него улетали в темное небо. Они подошли к лужайке, где вокруг костра танцевали обнаженные женщины, двигающиеся под звуки медленной, незнакомой Мейзеру мелодии.

— Ты все еще продолжаешь все здесь менять? — лениво спросил он.

Они сели на бамбуковый коврик и любовались танцем.

— А ты как? — спросил Уивер. — Все продолжаешь перебрасывать своих пациентов из одного тела майи в другое? Какую цель ты ставишь перед собой? Как это может им помочь?

— Если ты будешь оскорблять меня, — официальным тоном ответил Мейзер, — то на этом я закончу нашу дискуссию.

Отблески костра сверкнули в глазах Уивер.

— Ты мог бы, по крайней мере, представиться им.

— Я не желаю быть пристрастным. Мне лучше работается, когда я сохраняю дистанцию.

Уивер поморщилась, все еще стараясь сдержаться.

— Знаешь, иногда мне хочется просто расплющить тебе голову камнем. И как только я умудрилась в свое время выйти за тебя?

— Ну, это было так давно. Ты и я просто придерживаемся разных взглядов на то, как можно исцелять пациентов.

— Исцелять? — прошипела Уивер, неожиданно увеличиваясь в размерах. — Исцелять? — повторила она, вставая и возвышаясь над ним как башня среди чистого неба с сияющими на нем звездами, обнаженная и освещенная светом горящего костра. — Ты называешь это целителъством?

Мейзер сорвал с себя лабораторный халат и швырнул его в папоротники, будто боксер, готовящийся к бою.

— Они еще не готовы! — заорал он на Уивер. — Я не могу этого позволить! Я еще с ними не закончил! Я как раз на грани перелома в состоянии!

— Ты как раз на грани преступления, — ответила ему гигантесса.

— Тогда убей меня! — вскричал он. — Или у тебя кишка тонка? Ну так пошли тогда Спайкер. Спайкер для того и предназначена. Она живет ради убийства!

Огонь костра взметнулся вверх и на мгновение ослепил Мейзера. Когда он смог вновь сфокусировать взгляд, то обнаружил, что стоит на канате, натянутом под куполом цирка, в свете слепящих прожекторов. Клоуны и всадники, сидящие на слонах, наблюдали за ним снизу. Толпа смотрела затаив дыхание.

Уивер вела его, поддерживая сзади, прижав спиной к своей груди и шепча на ухо:

— Ты очень, очень старый ангел! — говорила она. — Ты просто переутомился на работе. Ты слишком долго находишься здесь, среди потерянных душ этого сумасшедшего дома. Ты сам просто стал немного сумасшедшим, Мейзер. И ты слишком горд, чтобы позвать нас на помощь. Ты называешь себя целителем?