Читаем Троил и Крессида полностью

Троил и Крессида

ПрологО горестях царевича Троила,Наследника Приамова венца,Кого любовь от муки исцелила,Чтоб вновь обречь на муки без конца,Речь поведу я. Не оставь певца,О Тисифона, но придай мне силыВ печальный стих облечь мой сказ унылый.Тебя, о Фурия, возмездья дочь,Тебя зову, свирепая богиня:Дай словесами скорбными помочьВлюбленным в бессловесной их кручине,Стань верною мне спутницей отныне!Твой искаженный лик и мрачный видМое повествованье подтвердит.Хоть и служу я тем, кто служит богуЛюбви, — но не пристало мне к немуС мольбою и надеждой на подмогуВзывать, по безобразью моему;Когда хотя б страдальцу одномуЯ утешенье дам — тогда по правуСей труд пребудет божеству во славу.А вы, счастливцы, баловни Любви,Припомните минувшие напастиИ все мытарства прежние свои,Дабы не истощилось в вас участьеК тому, кого терзают муки страсти;Когда ж моим не внемлете словам —Недорого любовь досталась вам!Молитесь же со мной, чтоб тем безвестным,Кто испытал Троила злой удел,Обресть отраду в Царствии небесном;Молитесь за меня, чтоб не скуделИсточник сил и пыл мой не хладел,Покуда юношеству в поученьеТроила повествую злоключенья.Еще за тех прошу вознесть молитвы,Кому Любовью причинен уронСмертельный, кто не встанет с поля битвы;За тех еще, кто ложно осужденМолвой злоустой: кто бы ни был онИли она — Господь им будь опора —Юдоль земную да покинут скоро!А также помолитесь и за тех,Кто одарен взаимною любовью:Даруй им, Боже, силы для утехНа радость дамам, не во вред здоровью;А сам я буду, чуждый суесловью,Влюбленных страсти и напасти петь,Пуститься их стезей не смея впредь,Но сострадая сердцем и душою,Деля по-братски бремя их невзгод.Внемлите же и следуйте за мною:О доблестном Троиле речь пойдет,Я опишу судьбы круговорот,Что претерпел он, полюбив Крессиду:Любовь, и скорбь, и смертную обиду.IИ известно, что ахейские героиНа тысяче могучих кораблейПриплыли с войском к стенам древней ТроиИ десять лет, не в силах сладить с ней,Не уводили армии своей,Поклявшись не оставить без отмщеньяЕлены дерзостное похищенье.Как раз в то время некий знатный муж,Почтенный житель Трои осажденной,Мудрец и прорицатель (и к тому жВерховный жрец при храме Аполлона),Узнал, к своей науке потаеннойПрибегнув или к Фебу обратясь,Что город неизбежно должен пасть.По звездам сведал, высчитал заранеСей астролог, по имени Калхас,Что есть воители во вражьем стане,Которым предстоит на этот разТроянцев одолеть; и в тот же часПокинуть город принял он решенье,Что обречен судьбой на разрушенье.И вот, благоприятный выбрав миг(Поскольку был искусным звездочетом),За стену городскую он проник —И у ахейцев принят был с почетом:Те думали, что Феба привлечет он,Что сможет им предречь сражений ходИ от опасностей остережет.Не в шутку разъярились горожанеВ тот день, когда хватились беглеца.Ужасных требовали наказанийОни для вероломного жреца:Иные предлагали подлеца,В суровый час оставившего Трою,Сжечь заживо со всей его роднёю!А в городе меж тем из всей родниОдну лишь дочь имел Калхас лукавый;Ей, к бегству непричастной, в эти дниРазгневанных троянцев суд неправыйГрозил скоропалительной расправой;Притом, вдовея смолоду, онаБыла и впрямь защиты лишена.Сия вдова, по имени Крессида, —В том не колеблясь я поруку дам —Красой лица и благородством видаПревосходила всех троянских дам:Должно быть, лишь бессмертным существам,Что населяют ангельские кущи,Черты столь совершенные присущи.И вот, не в силах страха превозмочьПод градом злых угроз и нареканий,Изменника измученная дочьВ наряде вдовьем, но из лучших тканей,Пред Гектором простерлась, и рыданийНе пряча, в невиновности своейКлянясь, молила сжалиться над ней.Быв Гектор добронравен от рожденьяИ видя, как собой она мила,Он тотчас со словами снисхожденьяК ней обратился: "Скверные делаОтца — да не коснутся той, что злаСама нам не чинила. В славной ТроеОтныне жить вы будете в покое.Да окружат почетом вас опятьВсе в городе, как при отце когда-то;И дом ваш от врагов оборонятьМы будем до последнего солдата".Крессида, робкой радостью объята,Благодарит, как принято у дам,Спешит домой — и притаилась там.Смирением не тяготясь нимало,Она жила затворницею впредьСреди домашних слуг, каких присталоПо чину и достатку ей иметь;Ни стар ни млад не смел ее задеть.Но были ль дети у вдовы прелестной,Я не скажу: про то мне неизвестно.Меж тем война тянулась день за днем,Сновали с донесеньями посланцы;То греки вдруг бросались напролом,То брали верх упорные троянцы,И снова их теснили чужестранцы...Фортуна беспощадна: как ни рвись —Низвергнут будет вознесенный ввысь.А впрочем, описанья всех событий,Которым Трою суждено привестьК погибели, вы от меня не ждите:Предмет иной нас занимает здесь.К тому же всякий волен перечестьГомера, Диктиса или Дарета,Когда терпенья станет вам на это.Хоть был врагами окружен Пергам,Обычаи там свято соблюдалиИ воздавали почести богамМеж поединков, стычек и баталий,А всех святынь превыше почиталиПалладий деревянный, ибо онХранил от разрушенья Илион.И вот в урочный день, как раз в апреле,Когда деревья нежною листвойПокрылись и цветы в лугах пестрелиДушистые над юной муравой, —Троянцы, чтя обычай вековой,Сошлись у храма, где хранилась нынеФигура благодетельной богини.Немало собралось народу там:Пришли, лучами вешними согреты,Сухие старцы, сотни пышных дамИ девушки свежей, чем первоцветы;По-праздничному были все одеты,И рыцарь, и бедняк, и стар и млад —Всяк облачился в лучший свой наряд.Крессида же во вдовьем черном платьеНа торжество явилась без прикрас;Но так же верно, как могу сказать я,Что "А" — из литер первая у нас,Так всех она затмила в этот раз:И темень траурного покрывалаЕе красы лучистой не скрывала.С другими не вступая в разговор,Она вошла в святилище АфиныСтопой бесшумною, потупив взор, —Прекрасней в мире не было картины! —Смиренно встала за чужие спиныИ так стояла в стороне одна,Спокойного достоинства полна.В тот день Троил со свитою младоюС утра просторный обходили храмИ, шутки отпуская меж собою,Разглядывали девушек и дам,Из коих принц, беспечный по годам,Одних превозносил, других порочилИ ни одну не предпочел всем прочим.Порою кто-то из его вельможВздыхал, на даму взглядывая жадно;Но вздохов сих не ставил он ни в грошИ забавлялся ими беспощадно:"Бедняга, — восклицал он, — как досадно!Утратил ты и сон, и аппетит —Она же, я смотрю, спокойно спит"."Да, видывал влюбленных я, ей-Богу!И что у них за глупое житье:Терпеть, корпеть, добиться понемногуЛюбви — чтоб тут же потерять ееИ плакать... О, слепое дурачье!И хоть бы раз кому-то ненарокомЧужой несчастный опыт стал уроком!"И гордо вскинул голову Троил:Мол, я ли не философ? И не диво,Что сына он Киприды прогневилВ тот миг своею речью нечестивойИ сам для стрел разящих стал поживой:Павлинов не таких еще АмурОщипывал, как неразумных кур!О люди с их гордынею слепою!Как часто их пустая похвальбаВнезапной обернется западнеюИ властелина превратит в раба.Троил, чья занимает нас судьба,На лестницу взойдя, не ждал паденья;Но искушать опасно Провиденье.Как резвый конь с дороги норовитСвернуть — но чуть хлестнет его возница,Смиренный тотчас принимает вид:"Я, дескать, хоть и сыт, и шерсть лоснится,И первым запряжен, и скор, как птица, —Но я всего лишь конь и обреченВлачить с другими воз: таков закон", —Так наш Троил: хоть был он царским сыномИ рыцарем достойным, хоть во всемБыл сам себе доселе господином, —Хватило взгляда, чтобы сердце в немНеукротимым занялось огнемИ, одержимый прежде лишь гордыней,Любви он преисполнился отныне.Вам, внемлющим рассказу моему,Я говорю: не будьте гордецами!Пренебрегать Любовью никомуНе должно — в том вы убедитесь сами:Любовь над всеми властвует сердцами,Все существа связует меж собой —Таков закон Природы вековой.Тому примеров названо немало:Известно, как Любовь в единый мигМогучих воинов превозмогала,В полон брала надменнейших владык;И мудрецы, чей разум был велик,Не избежали маеты сердечной:Так было встарь, и есть, и будет вечно.И в том довольно вижу я добра:Не раз Любви целительная силаНедужным помогала встать с одра,Страдающим отраду приносила,Смиряла злобу и вражду гасила,Достойнейших на подвиги звалаИ отвращала грешников от зла.Итак, хотя Любовь необорима,Во благо нам ее любезный гнет:Так не противьтесь мощи сей незримой,Вотще не рвитесь из тугих тенет!Тот сук прочней, что гнется, а не тот,Что ломится; ступайте ж за ЛюбовьюСмиренно: здесь не место прекословью.Но полно! в рассуждениях я увязИ должен, дабы вы не заскучали,О сыне царском продолжать рассказ:Живописать восторги и печали,И прочее, что обещал в начале...Пора к Троилу возвратиться мне —Иных пока оставим в стороне.Давно прохаживался он по храму,С усмешкою бросая праздный взглядТо на одну, то на другую даму:На городских и пришлых — всех подряд;И вдруг, скользя по лицам наугад,Случайный взор он обратил к Крессиде —И замер, ничего вокруг не видя.Что с ним содеялось? В ее чертыВгляделся и подумал он: "ОткудаВзялась и где досель скрывалась ты,Чтоб взору моему предстать как чудо?"И сердце в нем все ширилось, покудаОн не вздохнул, но потихоньку — так,Чтоб перед свитой не попасть впросак.Она была немаленького роста,Но столь округло, гибко сложена,Столь безупречно — что, казалось, простоВся женская в ней суть воплощена;Вдобавок отличалася онаПовадкою степенной и достойной,И скромностью, и строгостью спокойной.Лишь раз, головку наклонив к плечу,Надменный взор назад она скосила,Как бы сказав: "Что смотришь? где хочу,Там и стою". И вновь отворотилаЛицо, и так все это вышло мило —Ничто не восхищало до сих порТроила, как минутный этот взор.И под ее животворящим светомВ нем страсть такая разгорелась вмиг,Что в сердце, точно в воске разогретом,Оттиснулся навеки милый лик.И принц, дотоле бойкий на язык,В сужденьях не боявшийся оплошки,Притих: как говорится, спрятал рожки.Подумать только! Любящим сердцамДивился он, смеялся их мученьям,Не ведав, что погибнуть может сам,Подставив грудь могучим излученьямОчей любимых: ярким их свеченьемБыл страж его сердечный ослеплен!Воистину жесток Любви закон.Итак, одетой в черное КрессидойЛюбуясь издали, стоял Троил:Терзаясь, но не подавая вида,Ни слова он ни с кем не проронил,Порою взгляд с усильем отводил —И возвращал все в то же положенье...Так было до конца богослуженья.С другими вместе он покинул храмИ по дороге размышлял с досадой,Что кару на себя накликал самСвоею неразумною бравадой.Решил он притвориться, коли надо,И впредь себя ничем не выдаватьИ страсть от всех нежданную скрывать.Исполненный веселья напускного,С друзьями воротившись во дворец,Он их дурачить начинает снова —Столь мастерски, что ни один хитрецОбмана не прознал. И наконец,Дабы ввести полнее в заблужденье,Рисует им влюбленных поведенье."Вот вам удел завидный! — молвит он. —Обычаи у них блюдутся свято:Кто служит всех усердней — выгнан вон,Зато другой вознагражден богато;По прихоти там раздается плата,Иным за их самозабвенный трудХолодным небреженьем воздают.Да, славно этой братии живется!Обеты их невелики числом,Но тяжко послушанье им дается:Вы, впрочем, сами знаете о том;И все ж досада главная — в другом...Но говорить я опасаюсь дале:За правду как бы вы не осерчали!Вот штука в чем: сколь ни трудись беднякВлюбленный, потакая всякой блажи, —На дам не угодишь! Им все не так:Придешь с дарами — заподозрят в краже,С добром — поймут превратно... Если дажеОна не в духе — виноват все он;Воистину счастливец, кто влюблен!"От сих речей ничуть не полегчалоЦаревичу: едва договорил,Он новых мук почувствовал начало.В силках Амура из последних силБарахтаясь, он свиту удалил,Сославшись на дела иль на усталость,И ни души в покоях не осталось.Тогда он опустился на кроватьИ, обхвативши голову руками,Сначала стал вздыхать, затем стонать,Переживая снова встречу в храме,Пока не встала пред его очамиСама Крессида в комнате пустой —Правдивый образ, вызванный мечтой.Так разум свой он обратил в зерцало,Где отражалась полностью онаИ вся, как наяву, красой сияла:Добро тому, чья страсть порожденаСим совершенством! Может, сужденаЕму за службу верную награда?А нет, так и служить ей — все отрада.Труды и муки — всё готов он снестьВо имя госпожи, и будь что будет!Искать ее любви — такая честь,Что если и прознают — кто осудит?Ему чрез то почета лишь прибудет.Так сам себя он утешал как могИ худших не предчувствовал тревог.Решивши так и боле не спесивясь,На поприще Любви вступает он,Однако страсть свою берет на привязьИ до поры таиться принужден,Ведь если сад любви не огражденОт ветреной молвы — приходит время,И плод горчит, хоть сладким было семя.Теперь пора бы к делу перейти:Признаньями стяжать Крессиды милость.Но как начать? И как себя вести,Чтоб на мольбы скорей она склонилась?Не худо было б — так ему помнилось —Все это в песне изъяснить сперва;И стал он тотчас подбирать слова.Вот эта песнь. Притом, своею волейНа здешнем я наречье привожуНе смысл ее, как летописец Лоллий,Чьи хроники прилежно я слежу,Но все до слова — все, что госпожуВоспоминая, пел Троил влюбленный;Да внемлет, кто желает, песне оной.Песня Троила."Коль нет любви — то что со мной такое?Коль есть любовь — то друг она иль враг?И если друг, зачем она покояМне не дает и мучит так и сяк?А если враг — я не пойму никак,Зачем так сладко длить мне эту жажду?Ведь чем я больше пью, тем больше стражду!Но коль усладу нахожу в огне —То я горю не по своей ли воле?Коль так, пристало ль жаловаться мне?А если против воли — то доколеСпасенья мне искать от жгучей боли?О смерть при жизни! О благой недуг!Нигде не скрыться от желанных мук.К кому взываю, сам с собой в раздоре?Из полымя в огонь бросаюсь я.Как меж двумя ветрами в бурном мореБез кормчего разбитая ладья,Увы, душа беспомощна моя!И хворью я неслыханной хвораю:Дрожу в огне и в холоде сгораю".Пропев сие, он на колени палИ так воззвал к Амуру: "Господине!Тебя я ныне славлю, слаб и мал,Тебе свой скорбный дух вручаю ныне!Дочь смертного она или богиня —Пошли своею волею благойМне жить и умереть ее слугой.Всесильный боже! Коль твое сияньеДостигнуть может до ее очейИ коль мои обеты и деяньяТебе по нраву будут, — стань пред нейЗащитой мне! Взгляни: удел царейЯ отвергаю ради скромной частиВсецело пребывать у ней во власти".И впрямь, огонь любви, горевший в нем,Отнюдь не посчитался с царской кровью;Ни доблесть воина пред сим огнемНе устояла; оной же любовьюНемалый вред чинился и здоровью:Царевич раз на дню по шестьдесятКраснел, бледнел и жизни был не рад.Одна лишь дума прочно им владела,Усиливаясь так с теченьем дней,Что более уж никакое делоЕго не занимало: только с нейУвидеться он жаждал все сильней,Как будто мог лишь вид ее отрадныйВ его груди умерить жар нещадный.Да где там! Ведь недаром говорят:"Чем ближе стать к огню, тем жарче будет";Но близок иль далек Крессиды взгляд —Все мысль о ней его ночами будит,Огнем палит и к безрассудству нудит,И лик ее, прекрасней всех Елен,В его душе навек запечатлен.Бывало, каждый час, а то и чаще,По сотне раз твердил он про себя:"О, бог Любви, Амур, добро творящий!Тебе служу я, мучась и скорбя.О жизнь моя, Крессида! без тебяОслабну и погибну я до срока,Помилуй же! Не будь со мной жестока!"Все прочие тревоги он забыл:Войну, осаду, греков нападенья —Всё пустяки! Пропал и юный пыл,И прежние померкли наслажденья;Теперь во всем искал он подтвержденья,Что сжалится она когда-нибудь,И только в том к спасенью видел путь.Ни Гектора-героя славой ранней,Ни подвигами братьев остальныхНе льстился он. И все ж на поле браниОн доблестью превосходил иныхИ возле стен порою крепостныхВерхом иль пеший бился столь ретиво,Что все на то глядели как на диво.Но не из ненависти он к врагамКрушил их и чинил такое зло им,И не затем, чтоб отстоять Пергам:В глазах любимой выглядеть героемСтремился он и с каждым новым боемЧужою кровью обагрял холмы;Его боялись греки как чумы.Хотя Любовь на битвы подымалаЦаревича, хотя лишала сна,Студила, жгла, — ей все казалось мало,И так беднягу допекла она,Что перемена стала в нем виднаИ дать могла бы повод к разговорам.Тогда пришлось ему сказаться хворым:Мол, привязалась головная боль,Вдобавок лихорадка одолела...А что Крессида? То ль не знала, то льВпрямь никакого не было ей делаДо немощей души его и тела, —Скажу одно вам: и на этот шагОна не отозвалася никак.Тому виной, быть может, лихорадка,Бессонница или потеря сил, —Но принца вдруг ужасная догадкаПронзила: ей другой, должно быть, мил!Несчастный чуть с ума не своротил:Он для нее — ничто! Открыться? Где там!Теперь и думать нечего об этом.И так себя бранил он день за днем:«О шут проклятый! Дурень бестолковый!Что, угодил в ловушку? Поделом!Любовны муки, мнил ты, не суровы?Рычи теперь, грызи свои оковы!Все то, что вздором ты именовал,Вдруг самого сразило наповал.Не худо же потешатся, наверно,Влюбленные, секрет твой разузнав:"Вот — скажут, — тот, кто столь высокомерноНас поучал и полагал, что прав.Да где ж теперь его надменный нрав?Как жалок он! И смотрит как уныло!Любовь его изрядно проучила".А то вдруг скажут: "Бедный наш Троил!Уж коли суждено сгорать от страсти,Зачем ты без ответа полюбил?За что тебе столь тяжкие напасти?Красавица, у коей ты во власти,К тебе январской ночи холодней!А ты, как иней, таешь перед ней".О Господи! Не отлагай же казни!К последней гавани спеши, ладья!Смерть лучше сей томительной боязни,Что тайна вдруг откроется моя —И жертвою насмешек стану я,Подобно олуху и простофиле,Каких не раз в куплетах выводили.Но ты, — он продолжал, — ты, что меняВ свои невольно уловила сети,Ты, без кого не проживу и дня,Кто мне навек дороже всех на свете, —Откажешь ли в прощальном мне привете?Одна твоя улыбка или взглядЕще, быть может, жизнь мою продлят!»И многие печали и обидыОн исчислял в безумии своем,И громко имя выкликал Крессиды,И слезы щедрым изливал ручьем;Но не имев понятья ни о чем,Она никак на то не отвечалаИ тем его лишь пуще удручала.Вот как-то раз Троила верный друг,По имени Пандар, вошел в покои,Когда не видя ничего вокругТот вопиял и слезы лил рекою."Ого! — вскричал Пандар, — что тут такое?Мы стонем? Мы рыдаем? Вот те раз!Неужто греки обижают нас?А может, принца донимает совесть?Чужой он кровью замарал доспех —И к послушанью долгому готовясь,Столь ревностно свой искупает грех?Так слава грекам, кои от утехМладое наше племя отвращаютИ к благочестью этак обращают!"Пандар затем лишь вел такую речь,Чтоб друга разозлить и этим сноваВ нем мужество потухшее разжечьИ скорбь рассеять. Ничего иногоОн не имел в виду, даю вам слово:Всем ведомо, как был царевич смел,И кто бы усомниться в том посмел?"Какой, — спросил Троил, — нелепый случайТебя направил к моему одру?Я обессилен лихорадкой жгучей,И шутки мне твои не по нутру.Оставь меня! Я вскорости умру.Неисцелимым болен я недугом,И не о чем нам толковать друг с другом!А ежели не в шутку вздумал ты,Что, дескать, страх — моей причина хвори,То измышленья, знай, твои пусты!Что греки мне? Не об таком я вздореСкорблю: есть у меня погорше горе.Быть может, ты о нем когда-нибудьУзнаешь, а пока — не обессудь!"На то Пандар, участьем свыше мерыИсполнясь тотчас, отвечал ему:"Во имя прежней между нами верыПрошу я, растолкуй мне, что к чему!Ты друга отлучаешь почему?О, не таись от своего Пандара!Не наноси такого мне удара!Пусть боли я не утолю твоей —Но разделить ее дано мне право,Таков обычай истинных друзей —Все пополам: и дело и забава,И радость и беда, и срам и слава.Бог видит, я любил тебя всегда,Откройся ж мне без страха и стыда!"Тогда, вдохнув поглубже для начала,Сказал Троил: "Так, видно, суждено.И хоть бы мне чрез то не полегчало —Тебе раскрою сердце: ведь оноГотово разорваться уж давно.Нет у меня, я знаю, друга ближе,Так вот история моя — внемли же!Любви кто супротивиться дерзнет,Тому больней достанется за это;Вот, видишь ты, пришел и мой черед:Стрелой смертельной — страстью без ответа —Я ранен и от мук не вижу света.Я отдал бы богатства всех царейЗа то, чтоб только умереть скорей!Теперь ты знаешь бед моих причину(Что до подробностей — в них нужды нет);Но, друг мой, разделив со мной кручину,В груди сокрой надежно мой секрет,Не то великий приключится вред!Меня же вспоминай без сожаленья:Я близкой смерти жду как избавленья".— "Влюблен, — вскричал Пандар, — и ни гу-гу!Зачем же, дурень, от меня-то былоТаиться? Вдруг да я тебе смогуПомочь! Но кто же та, что нас пленила?"— "Помочь? Едва ли, — молвил принц уныло, —Ты сам по этой части не мастак:В любви ты вечно попадал впросак"."Тогда, — изрек Пандар, — тебе тем пачеК словам не грех прислушаться моим:Ведь могут и чужие неудачиУма прибавить нам, когда хотим!Порой слепец проходит невредим,Где даже зрячий оступиться может;Подчас и дурень умнику поможет.Точильный камень уж куда как туп,Зато клинки он делает острее;И там, где я споткнулся об уступ,Ты сможешь остеречься — и ровнееДорогу выбрать: так от дуралеяНемалый мудрецу выходит прок.Сравненье — вот познания залог!Кто горького на вкус не знает зелья —Поймет едва ли, что такое сласть;И полной мерой не вкусит веселья,Кто горя не изведал отродясь.Почет с бесчестьем, с чистотою грязьМы рядом поминаем не напрасно:В сравненье сущность их видна нам ясно.Суди же сам: коль так близки подчасТакие отдаленные понятья,То быв любовью бит, притом не раз,Понятно, что могу совет подать яНеискушенному в таком занятье.Тебя от бед хочу я упасти —Иль вместе их с тобой перенести!И здесь пример уместен, приведенныйВ посланье, что не так давно томуОт нимфы разобиженной ЭноныПришло к Парису, брату твоему;Его читал ты, судя по всему".— "Нет", — отвечал Троил, — "Тогда сначалаПослушай, что она ему писала:"Премудрый Феб, лечебных трав знаток,Науки медицинской прародитель,Уврачевать любую рану могИ всех на свете хворей был целитель.Любви ж не уберегся небожитель —И дочь Адмета страстно полюбя,Не спас от ран сердечных сам себя".Признаюсь, я и сам в таком же горе:Давно и без ответа я люблюИ хоть не чаю исцелиться вскоре —Зато тебя, быть может, исцелю.Прости, коль много я себя хвалю(Так ястреб хохлится перед охотой) —А все ж тебе добуду я хоть что-то!Притом клянусь, что б ни случилось вдруг,Наперекор всем бедам и обидам,Тебя не отговаривать, мой друг,От этой страсти. Тайну я не выдамНи под каким, как говорится, видом:Хотя б ты даже вздумал полюбитьСаму Елену — так тому и быть!Так положись же на меня всецелоИ все подробно расскажи теперь:И кто, и с кем, и как там было дело, —Все с самого начала, без потерь.Тебя бранить не стану я, поверь!Известно, коли кто любовью болен —В поступках он своих уже не волен.От скрытности чрезмерной толку чуть,И также в легковерье нет расчета;Не лучше ль выбрать посередке путыОблечь доверьем одного кого-тоИ дружбу тем поверить? Я ж с охотойНа то иду, и преданность моюТебе на испытанье предаю.Без человека человек не может(Вот верное сужденье мудрецов):Он упадет — кто встать ему поможет?Но у тебя есть друг, в конце концов!Зачем же молодец из молодцовБез всякой пользы, с каждым днем слабея,Скорбит, как мраморная Ниобея?Что в этом проку? Слезы осушиИ все печали мне теперь поведай:Быть может, боль тоскующей душиУменьшится за дружеской беседой.Услады в горе не ищи: не следуйПримеру тех, кто холит свой недуг,Пренебрегая снадобьем от мук.Притом, всегда отрадно по несчастьюТоварища иметь, и мудрено ль?Я так же, как и ты, терзаем страстью,Одну и ту ж мы оба терпим боль.Любовной скорби я исполнен столь,Что худших мук уж незачем страшиться:Во мне им все равно не уместиться!Иль, может быть, меня причислил тыК соперникам? Возможно ли такое?Ты знаешь ведь, о ком мои мечты,Чей взор меня навек лишил покоя:Тебе во всем доверился давно яИ ни словца не утаил, поверь!Вот так и ты доверься мне теперь".Троил ему не отвечал. На ложе,Едва живой, простерся он без сил...Но вот вздохнул, пошевелился все жеИ праздный слух к Пандару обратил,Глаза же так при этом закатил,Что друг, перепугавшись не на шутку,Попробовал воззвать к его рассудку."Очнись! — воскликнул он. — Вот так дела!Ты что же, в спячку впал? Ужасный случай!Твой вид напоминает мне осла,Внимающего арфе: лад певучийОн слышит, только в сладости созвучийОтрады не находит ни на грош,Да ведь с тупой скотины что возьмешь?"Троил в ответ лишь поглядел устало:Решился он не размыкать устаИ ту, что мук его причиной стала,Не называть. Благая немота!Ведь говорят же люди неспроста,Что языком болтун плетет невольноКнут, коим сам же бит он будет больно.В любви подавно сдержанность важна:От глаз чужих укрыть ее легко ли?Будь за семью печатями она —И то наружу выйдет! ПоневолеНачнешь хитрить; не так ли ловчий в полеОт зверя прочь бежит? Младой ТроилВсе это про себя сейчас твердил.Но все ж в ответ на громкий крик Панд араИздал он, повторяю, горький вздохИ молвил: "Что за шум? Зачем так яроОраторствуешь ты? Я не оглох!Я слышу все; но, друг, я слишком плох,И все твои побаски и присловьяНе возвратят мне радость и здоровье.Уймись же наконец и зря не тратьПримеров древних: что мне Ниобея?Коль жизни нет, так нужно умирать.Слова бессильны, говорю тебе я!— "Вот-вот! — вскричал Пандар, — для дуралеяКуда милей на хворь свою пенять,Чем снадобье целебное принять!110 Да, разумом ослаб, ты, это верно...Послушай! средство есть, лишь назовиВиновницу сей страсти беспримерной:Я на ушкб ей о твоей любвиПоведаю, страданья все твоиИзображу с покорнейшей мольбою, —Ну? хочешь ли?" — "О нет! Господь с тобою!""Зачем же нет? Я все исполню так,Как будто головой за то в ответе.Позволь же мне..." — "Нет, брат, нельзя никак!"— "Но все-таки..." — "Оставь попытки эти".— "Ужель не выйдет?" — "Ни за что на свете".— "Ты так уверен?" — "То-то и беда.Она моей не будет никогда!"«Помилуй Бог! — вскричал Пандар, — откудаТы взял, что нет надежды на успех?Иль милой нет в живых? Коль так, то худо!А коль жива — отчаиваться грех.Судьба ведь переменчива, и всехПричуд ее предугадать нельзя нам:Глядишь, еще бальзам приложит к ранам!Я верю, друг мой, что тебе невмочь,Что беспощадна страсть, тебя снедая:Так Тития мытарят день и ночьДва коршуна, живьем его терзаяВ аду. . Но не поверю никогда яТвоим словам, что, мол, спасенья нетИ должен сгинуть ты во цвете лет.Увы! Из трусости, из одного лишьДурацкого упрямства — ничегоНе хочешь сам и другу не позволишьТы предпринять для блага своего,Лежишь и хнычешь — только и всего.Да никакая дама иль девицаНа увальня такого не польстится!А ну как смерть и вправду суждена,И ты зачахнешь, не открывшись милой?"Скончался принц, — подумает она, —От страха перед вражескою силой".И скажут люди над твоей могилой:"Черт взял того, кто трусом был рожден!Так будешь ты за муки награжден.Зачем таить и пестовать желанья,Когда о том не знает их предмет?Ты в никуда исправно шлешь посланья —Так мудрено ли, что ответа нет?Иной поклонник вот уж двадцать лет,Как даме о своей поведал страсти,А уст ее все не изведал сласти!Ну, что же он? Вонзит ли с горя в грудьСебе клинок, или с судьбой смирится?Пойдет ли на попятный? Нет, ничуть!Он бодр и свеж, готов платить сторицейЗа право услужать своей царицеИ службу эту ценит во сто кратДороже всяких мыслимых наград!»Речь эта, очевидно, вразумилаЦаревича: "И впрямь, — подумал он, —Лишиться жизни? Значит, я и милойНавек лишусь: какой же в том резон?Еще и трусом буду я сочтен,И перед Небом согрешу; она же,Увы, всей правды не узнает даже!"Подумав так, издал он тяжкий вздохИ друга вопросил с мольбой во взоре:"Что ж делать мне?" — "Что делать? Видит бог,Немедля мне свое поведать горе!И если средства не сыщу я вскореТебе помочь, то можешь приказатьМеня повесить, сжечь и растерзать!"Троил в ответ: "Зачем, скажи на милость,Ввязаться хочешь ты в неравный бой?Ведь на меня, уж верно, ополчиласьСама Судьба. Увы! Не нам с тобойТягаться с беспощадною Судьбой:Ни царь, ни раб, ни дряхлый и ни юный —Никто не сладит с колесом Фортуны!"Но тот: "Ай-яй! Мой бедный господин!Судьба — вот кто ему чинит напасти!Да разве у Фортуны ты один?Не всяк ли смертный у нее во власти?Утешься ж тем, что нет у ней пристрастий,Лишь перемен извечных череда:Минует радость — минет и беда.Встань колесо для чьих-то просьб иль жалоб,Замри хоть на мгновение одно –Фортуна быть Фортуной перестала б!А коль ему вращаться суждено, –Как знать, не обернется ли оноК Троилу долгожданною наградой?Так на Судьбу напрасно не досадуй!Прошу тебя, забудь свою печальИ все как есть открой мне без обману.Ты просишь помощи? Так не пора льПозволить лекарю взглянуть на рану?Бальзам же я целительный достану,Хоть Цербер мне грози! Хотя бы яОтец ей был иль брат — она твоя!Но кто она такая? Говори же!Готов я хоть за тридевять земель,Но чем скорей, тем исцеленье ближе.Да не встречал ли я ее досель?"Принц покраснел: стрела попала в цельИ выступила кровь из-под доспеха."Ага! — вскричал Пандар, — пошла потеха!"За плечи друга взял он и давайВовсю трясти несчастного Троила:"Ну, кто она? Мошенник, отвечай!"Царевич, словно в ад влекомый силой,"Увы, — промолвил, — мой мучитель милый —Крессида..." И сказавши это вслух,От страха чуть не испустил он дух.Пандар же, услыхав Крессиды имя,Вскричал: «Клянусь Зевесом, как я рад!Ты выбрал, друг мой, лучшую меж ними,Сама Любовь твой направляла взгляд.Она умна, учтива — просто клад,Притом весьма высокого рожденья,Да и собой, не правда ль, загляденье!Немногие из жен сравнятся с нейПовадкой кроткой и веселым нравом,Сердечною любезностью речей,Нарядом и простым и величавым,И щедростью, и рассужденьем здравым;А благородством — верно говорю —Она не уступает и царю.Не должен достославный муж и воинВ раздоре пребывать с собой самим;Но ты отныне можешь быть покоен:Предмет любви твоей — непогрешим,А стало быть, и пыл, внушенный им,Благ и дарован свыше, не иначе.И в том провижу я залог удачи.Еще одно прошу тебя учесть:Где стольких добродетелей в избытке —Там милосердью также место есть,Но только не для тех, что слишком прытки.Оставь до срока всякие попытки,Что могут на нее навлечь хулуК великому для вас обоих злу!И что за редкий случай! Просто диво!Клянусь, я б не поверил никогда,Что обойдется так с тобой учтивоЛюбовь жестокосердная. Да-да!Не ты ли над влюбленными всегдаГлумился, да и над самим Эротом,Кого святым прозвал ты идиотом?Припомни, как над ним смеялся ты,Как говорил его несчастным слугам:Вы, дескать, олухи, вы все — шутыИ дуростью кичитесь друг пред другом:Кто хнычет взаперти, кто злым недугом —Горячкой белой изнурен вконец,Да сам тому и рад еще, глупец!Кто в зной дрожит, кто проглотить не можетНа дружеской пирушке ни куска,Кто стонет, что его, бедняжку, гложетНочь напролет бессонная тоска, —Всех ты дразнил! Для злого языкаНаходкой были жалобы влюбленныхИ сотни их дурачеств исступленных.133 У них, ты говорил, заведеноС любовной подступаться болтовнёюКо всем подряд; им, дескать, все равно:Не выйдет с той — утешатся с другою...Я б мог теперь смеяться над тобою,Но не смеюсь и — чтоб мне помереть! —Не стану делать этого и впредь.Однако пред Амуром должен все жеТы повиниться, в грудь себя бия.Ну, повторяй: "Прости, великий боже,Что я влюбленным не давал житья..."»— "О да! — вскричал Троил, — вина мояВпрямь велика, злословил я без меры,Молю, прости меня, о сын Венеры!"— "Ну вот, — сказал Пандар, — кажись, теперьАмур бы гневаться не должен боле:Он слез твоих свидетель, уж поверь,Пред ним ты каялся по доброй воле, —Бог снизойдет к твоей несчастной доле!Та, от кого ты столько принял мук,Сама все раны уврачует вдруг.Одна и та ж земля питает зернаИ ядовитых, и целебных трав;Порою роза средь крапивы сорнойЦветет, соседство странное избрав;За пыльною равниной — сень дубравЖдет путника, рассвет — за мглою следом:Так радости спешат на смену бедам.Лишь наберись терпенья — вот в чем суть,Горячность лишняя преграды множит.Узду подкороти, пускаясь в путь:Тот всех опередит, кто выждать сможет.Терпи, будь весел, даже если гложетТебя тоска; избраннице служи,О прочем же покуда не тужи.Будь легкомыслен, хоть не свыше меры.Себя не разбазаривай и впредь;Подчас не разумеют кавалеры:Везде поспеть – нигде не преуспеть!Кто сад сажает, тот умей терпеть,А раскопав посеянное семя,Пожнет он лишь потерянное время.Уж ежели в такой достойный портСам бог любви твое направил судно —Стой на своем, надежду взяв на борт!Не унывай, как ни пришлось бы трудно.Когда ты только спешкой безрассуднойВсе дело не испортишь невзначай —Мы своего добьемся, так и знай.Скажу, не предаваясь празднословью:От мудрецов слыхал я стороной,Что всякий смертный воспылать любовьюСпособен — иль небесной, иль земной;Крессида же (я дядька ей родной)Из правила сего не исключенье,И это в нашем деле облегченье.Притом собой она так хорошаИ молода летами, как известно, —Что сколь ни высока ее душа,Ей думать рано о любви небесной;Ей больше бы пристала, скажем честно,Любовь к такому рыцарю, как ты,В расцвете мужества и красоты.А я, клянусь, труда не пожалеюИ силы все на то употреблю,Чтоб ты достиг соединенья с нею:Не зря ведь я обоих вас люблю.Лишь будьте осторожны и, молю,Как велено, держите все в секрете,Чтоб кроме нас не знал никто на свете.Что до тебя — хоть прежде нос и драл,Любовник будешь ты весьма примерный:Недаром же Амур тебя избрал,Чтоб обратить из ереси и скверныВ свою святую веру. Самый верныйОтныне будешь ты его слуга,Столп веры, устрашенье для врага!Ведь всем известно, как в мужах ученых,Погрязших прежде в мерзостных грехах,Но милостью Господней обращенных, —Известно ведь, как в сих еретикахНедавних — воскресает Божий страх,Благое отвращенье к мыслям празднымИ противостояние соблазнам"!При этой речи, надо вам сказать,Царевичу изрядно полегчало:Надежда пробудилась в нем опятьИ сердце радостнее застучало."Клянусь Венерой"! — молвил он сначала,Затем добавил, дрожь уняв слегка:"Во мне навек обрел ты должника.Но, добрый друг, ответь мне Бога ради,Как полагаешь ты открыться ей?Пристало ли племяннице от дядиВсе это сведать? От твоих вестейОна разгневается, а верней —И слушать не захочет про такое!Мне мысли эти не дают покоя".— "Ох, — простонал Пандар, — твой скверный нравМне надоел! Вишь, убоялось чадо,Чтоб лунный человек, с луны упав,Нас не зашиб... Ведь экая досада!Кто, что да как — тебе и знать не надо,Лишь не мешай! не трать напрасно сил!"— "Что ж, будь по-твоему, — вздохнул Троил. —Но выслушай меня! Еще два слова!Ты должен затвердить, коль мы друзья,Что никогда и ничего дурногоЕй причинить не собираюсь я:Мне лучше стать добычей воронья,Чем даже в мыслях оскорбить Крессиду,Ей нанеся малейшую обиду!"Смеясь, Пандар спросил: "И в том сполнаЯ перед нею должен поручиться?Жаль, не слыхала этого она!Ну что ж, прощай. Я полечу как птицаИ в деле постараюсь отличиться.Бог да поможет нам! Не унывай!Я потружусь — ты снимешь урожай".Тут на колени пал перед ПандаромПринц и, в объятья друга заключив,Воскликнул: "С нами бог!" – и с новым жаром:"Держитесь, греки! Коли буду жив,Узнает враг, сколь в битве я ретив,И с жизнью не один тогда простится!(Пускай мне похвальба сия простится).О друг мой! о мудрейший из друзей!Ты всемогущ! В твоей отныне властиИ жизнь и смерть моя. Ступай же к нейИ передай, что гибну я от страсти.Храни тебя Господь от всех напастей!Ускорь же бег свой, верный мой гонец,К той, что ускорить может мой конец".Пандар в ответ промолвил: "Будь покоен.Коль я твоим доверьем облечен,То докажу, что я его достоин.Жди новостей!" — И с тем, отдав поклон,Пустился прочь, заботой отягчен:Когда и как речь завести о делеС Крессидой, чтоб верней достигнуть цели.Коли задумал кто построить дом,Он камни класть не станет как попало,Но мыслью осмотрительной ведом,Все здание вообразит сначала.Так и Пандар: не торопясь нимало,До мелочей представил он сперваСвой замысел. На то и голова!Троил меж тем свое покинул ложе,Гнедого оседлал — и, словно лев,На войско греков ринулся без дрожи,Героев многих в битве одолев.Когда же этим утолил свой гнев,Вернулся в город он и всем на дивоДержал себя любезно и учтиво.Переменился с той поры Троил:Куда исчезли дерзкие манеры,Насмешки, спесь? Со всеми стал он мил,Пред ним иные меркнут кавалеры,Он щедр, он благороден свыше меры, —И люд простой, и городская знатьСошлись на том, что принца не узнать.... Оставить сына царского пора нам.Немало он изведал тяжких мук,И много дней его сердечным ранамЕще болеть — да нам уж недосуг.К тому же, сам покуда свой недугВрачует он усердно и послушно,Судьбе своей доверясь простодушно.

Перейти на страницу: