Тройная игра. Книга 1 (СИ)

— Прошу меня извинить, но я рискнул взять на себя ответственность принятия решения о всепрощении мисс Эль де Вор, потому что, как вам известно, эта бессмертная принадлежит к одному из благороднейших Кланов нашей расы, а ее отец — член Примогена этой части страны. Было бы неразумно сразу лишать ее жизни.

— Да, здесь вы правы, Антуан, это было бы неразумно, совершенно так же, как и закрывать на ее преступления глаза. И если вы так в себе не уверены, что обвиняете в возникающих проблемах своих подопечных, неужели было сложно созвать Совет с самого начала?

— Я уверен в себе ровно настолько, чтобы решить самому: жить бессмертному или нет. И не примите это за хамство или угрозу, но я не потерплю обвинений в своей несостоятельности, кто бы мне их ни предъявлял.

Вэлан снова приоткрыл глаза: любопытство в нем боролось со слабостью. Лакруа сложил руки на груди, уставившись на даму в красном, ведшую с ним не самую приятную беседу.

— Ваше счастье, что я не приму эту реплику за оскорбление в адрес Совета, а лишь за неуместный всплеск эмоций в защиту своего не по статусу вскормленного эго, и еще раз напомню о том, что лично я была против вашей кандидатуры на должность Региса этого города.

— Наверное, печально осознавать то, что вы оказались в меньшинстве.

— Выпила бы из этой бюрократической машины всю кровь. И вам, я вижу, очень льстит, когда весь Совет решает за вас серьезные проблемы.

— Это прерогатива каждого Региса. Благодарим за ваше участие.

— Это прерогатива слабохарактерных Регисов, не справляющихся со своими обязанностями.

— Я...

— Если на первый раз вы решили закрыть глаза, и здесь, так уж и быть, мы готовы вас понять, то почему второе абсолютно такое же преступление не заставило вас ни о чем задуматься? — прервала Региса на полуслове дама в красном. — Вам объясняли перед назначением на эту должность ее сущность. Регис — это Король, Судья и Законодатель в одном лице. Вы согласитесь, если я выскажу свое мнение, что как Судья вы не удались? Или мне стоит предположить, что вас с мисс Эль де Вор связывают глубоко личные отношения, и в вас напрочь отсутствуют непредвзятость и ответственность?

— Было бы существенным упущением с нашей стороны ставить жизнь Жанетт Эль де Вор на один уровень с теми людьми, от которых я избавился, как узнал об их обращении. Два человека из среднестатистических американских семей — их пропажа не вызовет никакого ажиотажа. Мы не можем так относиться к лучшим из нас! — Антуан стал повышать голос. — Я понимаю... вы другого мнения. Складывается впечатление, что собственный корм вы ставите выше себя!

Один из сидевших в зале мужчин опустил голову на руку, прикрыв глаза. Слова Региса явно его развеселили.

— Вам нужно меньше размышлять о таких философских вещах, но думать о последствиях принятых вами конкретных решений, Антуан, и в первую очередь — чтить Закон, не ставить выше Закона, принятого задолго до вашего появления на этот свет почтенными представителями нашего вида, ни чистокровных, ни обращенных, ни людей, ни себя.

— Я не ставлю себя выше закона! Как вы могли такое подумать? Я пытаюсь все взвесить и принять оптимально верное решение. Нельзя же так рубить с плеча!

— Вы, похоже, так и не поняли всю важность вашего положения, — дама в красном недовольно покачала головой, не сводя пристального взгляда с оппонента. — Вы назначены Регисом Лос Анджелеса — одного из самых критичных городов по уровню анархической обстановки. И если уж вы здесь не собираетесь “рубить с плеча”, как вы выразились, то я понятия не имею, что должно произойти, чтобы вы взялись за голову. Вы проигнорировали наказание мисс Эль де Вор — вот вам двойной рецидив: обращен человек, жизнь которого вы наконец посчитали достойной смерти его Родителя. И что самое страшное — он не часть среднестатистической американской семьи, которых в стране миллионы, а всемирно известная личность. Мне продолжать, или вы догадаетесь сами, к чему это может привести? — дама в красном в ожидании ответа наклонила голову на бок.

Но Антуан молчал. Желваки нервно играли на его лице, а ноздри раздувались. Он явно был взбешен, но только непонятно, чем именно: разговором, в котором его упрекали в глупости, или его и вправду осенило, что он сглупил.