Тройняшки не по плану. Идеальный генофонд (+ Бонус. Новый год у Тумановых)

- Солгала, чтобы ты не проверял тройняшек, - шиплю в его самодовольное лицо. Защищаю детей, потому что жутко не нравится мне затронутая тема. Пусть этот одержимый уберет свои загребущие лапы от моих чертят! – Чтобы не тратил время и ресурсы напрасно.

- Почему напрасно? – изгибает бровь. – Прекрати выкручиваться, Агата, - цедит разочарованно, будто я сердце у него из груди прямо сейчас вырываю.

- Потому что это невозможно, - сбрасываю его руки с себя и отталкиваю. - Мама бы никогда не позволила использовать на мне непонятно чей материал, - Туманов чернеет от такой грубой формулировки. Но я не останавливаюсь: - Она знала всю ситуацию. И не рисковала бы мною после того, как я чуть не сдохла при первой беременности.

Закрываю рот, до скрипа стиснув зубы. Лихорадочно пытаюсь погасить лаву внутри себя, но потухший за годы вулкан грозится рвануть в ближайшие секунды. Если Туманов и дальше будет покушаться на моих детей.

- Что с тобой произошло? – тон Адама смягчается, становится взволнованным. От раздражения не остается ни следа. - Когда?

- Восемь лет назад. Внематочная беременность. Разрыв трубы, экстренная операция, полное удаление одной, воспаление второй с последующей непроходимостью. Невозможность зачатия естественным путем. Все, - чеканю отрывисто. Коротко. Рвано. Чтобы не разрыдаться. Только не при нем и не сейчас.

- Восемь… - подсчитывает в уме. – Это тебе было… лет восемнадцать. Так рано, - сводит брови. – И от кого забеременела? От того докторишки? Он виноват?

- Это абсолютно неважно, - взмахиваю хвостом, и кончики прядей бьют по щекам. Отгоняю непрошенные слезы. - Никто не виноват. Итог такой, как есть. Я бесплодна. ЭКО было моим единственным шансом забеременеть. И мама от меня ни на шаг не отходила, все контролировала, - собрав последние остатки сил, упрямо смотрю в глаза Туманову. - Забудь, Адам, тройняшки не твои.

- Они похожи на меня, и… Я сдал тест ДНК, жду результаты, - совершает контрольный выстрел. Уничтожает меня жестокой правдой.

Чем я лучше Лоры? Меня так же использовали, чтобы подобраться к детям и взять материал. А я и рада отдаться, поверив во вспыхнувшую страсть.

- Что же, ожидаемо, - сипло проговариваю, сокрушенно глотая ком обиды. Но он в горле застревает, царапает, душит. – Вместе с Алешкой? Сыном Лоры? – догадываюсь мгновенно.

В гостях у Ларисы не растерялся – у всех троих образцы взял. Пока меня рядом не было, чтобы не помешала.

- Кого? – медлит Адам. Вспоминает лихорадочно. Запутался в именах женщин. – А, лаборантки той? – закатывает глаза. – Да, его тоже проверил. Но не думаю, что он мой…

- Тройняшки тоже не твои, - повторяю, словно мантру.

- А если мои? – наступает, заставляя меня попятиться к двери. – Через суд запретишь мне приближаться к ним? – загоняет меня в ловушку, как хищник жертву. Будто я что-то ценное у него отобрать планирую. Хотя это моя семья в опасности!

- Нет. Я бы позволила вам видеться и общаться. Беспрепятственно. Дети имеют право знать родного отца, - обезоружив его таким неожиданным, но справедливым решением, я продолжаю: - Но если они не твои, что наиболее вероятно, тогда ты… Ты ведь сам мгновенно остынешь и откажешься от них, - ухмыляюсь горько.

- Ты плохо меня знаешь, чертовка, - рычит, разгоняя ярость в себе. – Я не зря переписал клинику на тебя, - ставит в упрек то, что мне не нужно было.

- Отзови бумаги. Я подпишу отказ, - строго произношу. – Теперь я понимаю, зачем ты это сделал. Ты рассчитываешь на подтверждение родства. И думаешь, что собственным детям бизнес передаешь? – по выражению лица Туманова понимаю, что попала в цель. - Но ты ошибся. И разочаруешься, как только получишь отрицательный тест.

- Он не может быть отрицательным, - проговаривает заторможено, и его былой запал постепенно испаряется. – Я от них не откажусь…

Усмехаюсь устало. Запрокидываю голову, ударяясь затылком об дверь.

Не верю.

- Не обещай того, чего не сможешь выполнить, - тяну вверх уголки губ. – В противном случае… ты бы не ждал результатов, а уже сейчас был бы рядом с ними, - говорю ровно, с внезапно накатившей апатией. – Ты ведь до сих пор сомневаешься. Надеешься на подтверждение отцовства, потому что… - делаю паузу, сканируя напряженного Адама. – Потому что неродных подсознательно не готов принять.

Молчит. Размышляет. Не может найти аргументов в противовес.

- В общем, давай поступим так, - упираюсь ладонями во вздымающуюся грудь. Сдвигаю стальную махину, отстраняя от себя. – Ты спокойно ждешь ответ из лаборатории, - поднимаю руки к своей шее, нащупываю застежку цепочки, справляюсь с ней быстро. Наверное, в состоянии аффекта. – А до этого момента не подходишь ни ко мне, ни к детям, - срываю с груди агатовые часики, его подарок. – Прекрати мучить их, они привязались к тебе, пока ты играл в папочку.

Все-таки смаргиваю слезы, вспомнив, как тройняшки скучали все эти дни и спрашивали об Адаме. А мне нечего было им ответить. И сейчас – тоже. Туманова гложут сомнения, и он не может скрыть душевных метаний.