Тройняшки не по плану. Идеальный генофонд

Осознаю, что в этот момент я ничем не лучше хитрого Адама, ведь… Я рада, что он здесь. Использую его, чтобы утереть нос самоуверенному бывшему. Все-таки осталось во мне нездоровое желание доказать Макару, что я больше не бракованная. А нужна кому-то. Хоть это и ложь. Иллюзия, которую невольно поддерживает Адам.

Но как же холодно вдруг становится рядом с ним! Никогда прежде ничего подобного не ощущала. И откуда во мне просыпается это странное чувство вины, будто я жена его, пойманная на измене?

Обжигающе горячая ладонь ложится мне на шею сзади, впивается пальцами, будто свернуть собирается, но вместо этого задерживается на секунду, а после — легкими поглаживаниями движется вниз по спине. На уровне лопаток зарывается в мои волосы, обхватывает хвост и ощутимо тянет назад.

Запрокинув голову, поворачиваюсь к Адаму и возмущенно изгибаю бровь. Вопросительно вглядываюсь в его хмурое лицо.

Он недоволен — я чувствую мрачную энергетику каждой клеточкой тела. И затылком, который слегка жжет от крепкой хватки.

Морщусь, взглядом показывая, что мне неприятно и терпеть я не намерена. Поднимаю руку, завожу ее за спину, чтобы сбросить его кулак с себя. Но ладонь так и замирает в невесомости.

Адам касается губами моего виска, легко и почти незаметно, будто настоящий поцелуй стоит денег, а у него эмоциональное банкротство. Вбирает носом воздух, напитанный ароматом моих духов вперемешку с запахами больницы. Несмотря на такую гремучую смесь, выдыхает рвано, опалив ушко жаром. После неожиданной вспышки нежности Туманов наконец отпускает мои волосы. По-хозяйски перекладывает ладонь на талию.

— Чуть не опоздал, Адам, — удивляет меня Макс тем, что общается с ним напрямую. — Тут дядя надоедливый маму утомил, — не выбирает выражений, отчего Макар заметно напрягается. Но при Туманове не позволяет себе отпускать грязные фразочки в мой адрес.

— Дядю, наверное, в детстве не научили, что чужое трогать нельзя, — произносит Туманов холодно, четко и безапелляционно. Каждое слово эхом отзывает в ушах.

Чужое? Когда он успел нас присвоить?

Наглость Адама парализует меня и злит одновременно. За все последние дни я не давала ему ни малейшего повода на случайную интрижку, да и он не горел желанием сближаться с многодетной матерью. Держался отстраненно, постоянно был погружен в свои мысли.

Что изменилось сейчас? К чему эти знаки внимания? Распахиваю рот, чтобы осадить мужчину, но мигом закрываю его, стоит лишь вспомнить, как меня пытались в грязь втоптать и подчинить несколько минут назад.

Макар…

Стоит, с места не двигаясь, хмуро и удивленно сканирует нас. Не может осознать, что подобное вообще возможно. Чтобы на меня обратил внимание сам генеральный? Для Макара это нечто из области фантастики.

Думаю, ему незачем знать, что Адам — просто бабник, не пропускающий ни одной юбки. Изголодался, пока был занят поиском наследника, и готов мною «перекусить».

Это детали. И Туманова я поставлю на место позже.

А пока… Поступаю очень неправильно, потому что изображаю покорность и даже посылаю Туманову милую улыбку.

Но от этого он мрачнеет еще сильнее, будто разгадал мои мотивы и заметил игру. Зыркает на Макара, мгновенно понимая, из-за кого я изображаю счастливую женщину. Как назло бывший подливает масла в огонь.

— Ну что вы, Адам Альбертович, — растекается в улыбке Макар. — Если бы мне вовремя обозначили границы, — нагло лжет, ведь я не принимала его ухаживания.

— Могу обозначить, — реагирует Туманов грубо и пальцами врезается в мой бок. Показывает, что и мне перепадет порция его гнева, но позже.

Что же, я буду готова держать удар.

— Приятно было пообщаться, но мне пора, — ретируется главный, потому что вступать в стычку с владельцем клиники не в его интересах. Им еще пересекаться по работе. — Всего доброго.

В знак примирения тянет руку, но Адам игнорирует его жест. И тогда Макар поворачивается к Максу, чтобы по макушке его потрепать, но тот уклоняется и… прячется за «папочку». Глазам своим не верю!

— Говорю же, надоедливый, — вздыхает Макс, когда главврач буквально сбегает, и глаза показательно закатывает.

— А ты молодец, — смягчается Адам, опустив взгляд на моего сына. — Контролируешь ситуацию, пока меня нет рядом? — подмигивает ему.

Тот важно кивает, позволяет погладить себя по голове и только потом косится на меня, опасаясь, что ругать буду. Но я лишь вздыхаю обреченно. И нервно кручу в руке брелок от автомобиля.

Странная ситуация.

— Тебе это сегодня не понадобится, — Адам нагло выхватывает у меня ключи, прячет в карман. И опускает палец на мои губы, мешая сказать хоть слово против. — С тобой, маленькая лгунья, позже поговорим. Наедине, — цедит тихо, чтобы дети не услышали. — Уверен, нам многое предстоит обсудить.

— Не понимаю… — искренне удивляюсь, убрав его руку, и хлопаю ресницами.

Но он отпускает меня и резко обрывает зрительный контакт. Лишает меня и тепла, и внимания, отчего проносится мороз по коже.

Я не должна так реагировать на него! Но давно позабытые эмоции, подобные которым я не испытывала восемь лет, накатывают внезапно и оказываются сильнее здравого смысла.