Тройняшки не по плану. Идеальный генофонд

Знаю, что это выглядит как приглашение или даже мольба. Но мне плевать. Слишком тянет меня к Адаму. До боли, до дрожи, до жара в груди. И я каждой клеточкой тела желаю почувствовать его опять.

— Для того мудака из клиники? — едва не рычит он. Перехватывает мои запястья, заводит за голову и фиксирует одной рукой, вторую оставляя для продолжения «пыток».

Отчасти Туманов прав, и я все эти годы жила назло Макару. Подсознательно пыталась доказать ему, что не испорченная игрушка. Что могу себя починить — и стать еще лучше, чем была.

И справилась с задачей. Но внутри по-прежнему пусто. Я получила лишь красивую оболочку.

— Нет, — лгу я, и два пальца ложатся на мои губы, сминая их.

Рука перемещается на макушку, ослабляет резинку на волосах — и освобождает длинные черные пряди, которые змеями расползаются по подушке. Адам любуется ими некоторое время, перебирает пальцами, подносит один из локонов к лицу, втягивает мой запах. И наклоняется к виску.

— Плевать, — шелестит возле уха. — Потому что будешь моей.

Резким сокрушительным движением Адам подтверждает свои слова. Берет меня себе, не встречая ни капли сопротивления. Наоборот, я готова кричать, чтобы он не останавливался, но вместо этого сипло лепечу его имя.

Оказывается, так приятно быть чьей-то. Принадлежать странному мужчине, который появился в моей жизни при необычных обстоятельствах.

Быть его. Пусть только на один вечер…

*Неприличная версия в книге горячих бонусов "Взрослые игры". Ищите в оглавлении. На сюжет не влияет.

Глава 29

Агата

Истерзанная, испитая до дна, застываю на доли секунды, прислушиваясь к своим ощущениям. Я будто парю в облаках, невесомая, как пушинка. Меня чуть подкидывает на матрасе, когда Адам падает на спину рядом. Дышит тяжело.

Мечусь между собственными желаниями, разрывающими душу, и наставлениями из проклятого прошлого.

«Не быть навязчивой, не мешать, не требовать внимания больше, чем уже получила».

Катись к дьяволу!

Злюсь на бывшего, что лепил из меня пластилиновую марионетку. На себя, потому что позволяла. На судьбу, которая когда-то свела меня не с тем мужчиной. Где я так согрешила, что меня лишили женского счастья на долгие годы?

Да и сейчас оно слишком хрупкое. Иллюзорное. Временное.

И все же я поддаюсь порыву — и, повернувшись на бок, тянусь к Адаму. Осторожно зарываюсь в его объятия, укладываю голову на влажную, жаркую грудь, прислушиваюсь к бешеному стуку сердца. Опасаюсь, что он оттолкнет меня, но в то же время не могу совладать со своими чувствами. Как кошка под валерьянкой, пытаюсь умоститься удобнее. Веду носом по торсу вверх, осыпаю кожу поцелуями, утыкаюсь в мощную шею, где бьется артерия. Томно выдыхаю. С блаженной улыбкой на губах.

Как же хорошо рядом с ним. Что даже больно.

— Я дурею от того, какая ты ласковая сегодня, — тихо признается Адам, обнимая меня и одной рукой обхватывая за талию. Вторую запускает в смоляные волосы, массирует затылок, путает пряди. — Сколько еще в тебе сюрпризов таится? — целует в макушку. — И почему ты так упорно скрываешь их?

Гладит по щеке, нащупывает мой подбородок и, сдавив его пальцами, приподнимает. Заставляет запрокинуть голову и утонуть в синем океане его глаз, сгореть от огненных искр.

— Останься со мной, — едва ли не просит. И сам, кажется, не верит, что говорит подобное. — До утра, — добавляет, четко обозначая границы.

Собираюсь разорвать наш порочный зрительный контакт, потому что он действует на меня обезоруживающе. Но стоит лишь мне опустить ресницы, как хватка на подбородке усиливается, а стальные тиски крепче сжимают мою фигурку. Приходится вновь встретиться взглядом с Адамом. И он толкает меня в пучину безумной страсти, искушает подчиниться и согласиться на его предложение. На любых условиях, заткнув гордость и наплевав на то, что мужчина не скрывает моей роли в его жизни.

Я для Адама — игрушка на одну ночь. Слишком интересная, чтобы не отправить меня домой прямо сейчас, но недостаточно важная, чтобы оставить на перспективу. Не скажу, что это стало неожиданностью…

Но, черт бы тебя побрал, Туманов, почему ты такой прямолинейный? Хотя бы вид сделал, что чувствуешь что-то…

До утра.

Впрочем… Зато честно. Искренне. Как и этот звериный поцелуй, который буквально через секунду запечатывает мой рот. Отчаянно отвечаю на него. Последний, с привкусом горечи и соли. Будто Адам пытается помешать мне озвучить отказ.

Сгораю в жарких объятиях патологически свободного мужчины.

Не мой. Ничей.

И я не смею осуждать его выбор. Я и сама давно определилась, что принадлежу только детям. Было невероятно сладко почувствовать себя не только матерью, а и желанной женщиной, но…

— Нет, — выдыхаю в жадные мужские губы, стоит лишь на миг прерваться. Пользуюсь моментом, чтобы выкрутиться из уютных объятий. Действие «валерьянки» истекает, и мне пора остыть, вернуть себе холодный рассудок. — Меня дети дома ждут. Они никогда не ночевали без меня, — натягиваю на себя простыню. Укутываюсь в ткань.