Тройное Дно

Его интересовало, в каких точках сцены артист будет задерживаться. Искали завпоста группы, но тот отсутствовал. Пошел перекусить. Нашелся осветитель Иоаннова. Работать должны были двое. Как и положено. Местные спецы не знают программ гостей, гости не знают особенностей регуляторов сценических площадок. Где-то к третьему представлению они становятся взаимозаменяемы. Но это-то будет одно в своем роде.

Обалдевший от обилия генералов и особистов электрик уже на автопилоте прогнал для Харламова весь свет с начала до конца. Стационарных пятен оказывалось три. Главных два. Одно на авансцене, другое в глубине, во чреве. Там будет стоять трон, на котором будет восседать артист. Восседать он будет на троне две минуты двенадцать секунд, пока будет идти номер «Гарем».

— Ну-ка, направь на место, где будет стоять трон.

— Что направить?

— Что-нибудь поточней и потоньше.

— Вот тот лазер слева подойдет?

— Конечно. Так. А как ты знаешь, куда направлять?

— Я ничего направлять не буду. Все зафиксировано. Декорации строго по разметке. Видите, квадраты мелом поставлены, полоски? По ним ставят декорации. Это так удобней. Вообще-то ставят как Бог на душу положит, но у нас так принято. Если промашка, довожу автоматикой. Вправо, влево. Дистанционное управление называется.

— Платят-то ничего?

— Внучок-то? Хорошо платит.

— А ты не…

— Нет, зачем? У него строго. Работа работой, мальчики мальчиками.

— Мальчики?

— Странный он парень. Бисексуал вроде. Добрый в сущности малый. Но если б его щелкнули сегодня, я бы рад был.

— Не уважаешь сексуальные меньшинства?

— А кто же их уважает? Пидор. Но платит хорошо.

— Пьет?

— Как насос. И жрет что ни попадя. Уже поплыл. Килограмм пять наел.

— Серьезно?

— А вы что, не замечаете?

— Я же на него не смотрю.

— И то верно.

— Ну ладно. Кто там на сцене? Покажитесь.

Показался боец из-за левой кулисы.

— Сынок! Встань туда, где луч. Не бойся, не обожжешься. Так. Хорошо. Стой покуда. А ты, повелитель коммутационных токов, говори, куда ему отойти, подвинуться, так чтобы он был как бы на троне. Но чтобы точно. Устанавливай его лучом. Так. Все, выключай. Оставайся на месте! — крикнул он бойцу и пошел вон из регуляторной.

На сцене чиркнул шариковой ручкой вокруг каблуков бойца, метка осталась, и он удовлетворенно обвел ее посильнее. Потом вынул из кармана гвоздик и воткнул его в обведенный след. После лег на сценический ковер и словно снял азимут по риске. Посмотрел, с чем шляпка этого гвоздика совмещается. Остался удовлетворенным. Потом отправился к авансцене и опять чирканул гвоздиком по срезу ковра, черного, выколоченного, вымытого и проверенного на токсичность. Всем мерещились яды, иголки с цианидами и отравленные пули.

Воздушные шарики, особенно с водородом внутри, естественно, в «Праздничный» быть допущенными не могли.

Приближался судный час, и Харламов решил попить пивка, для чего требовалось покинуть на некоторое время объект.

* * *

Кухня у Иоаннова была белой. Плитка импортная мастером клеилась мучительно долго, но получилось совершенно феноменально. Иоаннов часто потом прикладывал щеку к стене и прижимался плотно-плотно. Двигался от двери к окну — и нигде никакого сопротивления и дискомфорта, даже на стыках. Шпатлевку мастер потом подгонял и шкурил. Белый матовый лед, только не жгучий и злой, а прохладный, уютный и домашний. Белый линолеум — это вообще безумие. Но нашли, опять же пол под ним вывели до состояния льда или стекла. Иоаннов и на пол ложился на спину и глядел в белейший потолок, и тогда к нему приходила Соня. Сучила лапками от домика в холле, по коридору, взбиралась ему на голову, перебегала по лицу, по груди, добиралась до паха и там укладывалась, сворачивалась клубком, глядела на него красными глазками. Крысу эту, сокровенную подругу и душеприказчика, ему подарили год назад в Питере. Белая, совершенно компанейская, чистоплотная и ласковая, она стала ему всем. Когда приходила его подруга, соседка по лестничной клетке, известная певица, стареющая, но мужественно держащаяся, меняющая раз в два года мужей, Соня уходила в домик, ревновала. Певица смеялась. Однажды она попробовала Соню вытащить из домика, сунула в него руку, крыса ее укусила.

Наступило время завтрака. Иоаннов лег спать вчера в восемь вечера, пьяный, обожравшийся в баре клуба креветок, чем поразил оказавшихся там незнакомых почитателей. Огромный таз креветок сожрал Иоаннов. Вначале с десяток маленьких тарелочек, а потом ему принесли эмалированный таз. Крупные, сладкие. Настоящее чудо.