Тройной агент

Жилищные условия в этой последней командировке тоже оказались много лучше, чем на дюжине других передовых баз, где ему приходилось кантоваться, — то были вообще жутчайшие места, где американцам и афганцам приходилось спать с автоматами в обнимку, всем взводом, будто кильки в банке, в душной вонючей палатке, а на рассвете облегчаться в чистом поле, сидя орлом над собственноручно вырытой ямкой. Но теперь-то он уже не «зеленый берет», да и вообще не военнослужащий, а высокооплачиваемый охранник из ЧОПа, запятнанного множеством скандалов в прессе, которая, в частности, утверждает, что его контрактникам случается убивать безвинных иракских мирных жителей. Впрочем, на практике подлинными командирами Парези были сотрудники ЦРУ, почти все моложе его, и уж точно никто не обладал его опытом выживания среди опасностей Афганистана. Когда их решения возмущали Парези, он не молчал, хотя вообще-то знал свое место. Ему надо было кормить семью, и он делал свое дело, даже когда что-то ему не нравилось.

Подносы с завтраком опустели, а время до прибытия информанта еще оставалось, это время надо было как-то убить, и Парези направился в гараж, куда за последние несколько дней уже много раз наведывался: когда-то он служил и армейским механиком, а за время предыдущих командировок в Афганистан научился нескольким способам, позволявшим сделать машину более устойчивой к взрыву придорожной мины. Здесь он провел немало часов свободного времени — бесплатно, просто чтобы было чем занять мозги. И в тот день тоже: пошел в гараж и на морозе принялся возиться со старыми рыдванами, которые использовало ЦРУ для встреч с афганскими агентами на местности.

К дневнику, куда обычно он записывал свои мысли, Парези давно не притрагивался: все не мог заставить себя сесть и сосредоточиться. Когда позвонил домой, его голос звучал как-то не так, не как обычно, его словно что-то отвлекало или заботило. Минди Лу Парези этот его тон был знаком, и она сразу насторожилась.

— Дэн, что с тобой? Там у вас все в порядке? — спросила Минди Лу. Впрочем, его ответ она знала заранее.

— Да ладно тебе, бэби, успокойся.

А что он еще мог сказать?

Держа в руке костыль, Хумам аль-Балави обвел глазами вереницу малолитражек, грузовиков и такси, высматривая машину, присланную за ним. Когда он прибыл в Гулям-Хан, где располагался единственный пропускной пункт на границе Исламской республики Афганистан и Северного Вазиристана (Пакистан), была середина дня 30 декабря. На встречу в Хосте Балави опаздывал уже больше чем на сутки. Интересно, его еще ждут?

Контрольный пункт стоял на пакистанской стороне и представлял собой усадьбу с глинобитным домом и такими же надворными постройками, между которыми суетились несколько нервных стражей с автоматами; тут же стоял старинный пулемет с дулом, направленным в сторону Афганистана. Пассажиры, едущие в Афганистан, выстроились в очередь к такси и частным машинам, которые перевезут их через разделительную линию — она впереди, примерно в миле по шоссе; оттуда дорога ведет на запад, до самого Кабула. Очередь понемногу подвигалась, а Балави стоял в нерешительности, наблюдая, как стражи в теплых куртках заглядывают в багажники, проверяют паспорта и потрошат чемоданы в поисках наркотиков и оружия.

Чувствовал себя Балави ужасно. Сломанная нога все еще болела, да еще пришлось плестись чуть не целый день по изрытой колдобинами дороге из Мираншаха с пудовым грузом примотанной к груди взрывчатки, нашпигованной металлом. Он стоял теперь в очереди на паспортный контроль, в руке держа иорданский паспорт, виза в котором была на семь месяцев просрочена, а под рубашкой скрывая бомбу. Очередь еще чуть-чуть подвинулась.

Подняв взгляд, Балави увидел, как ему кто-то машет, стоя среди машин, ждущих пассажиров на Афганистан. Махавший был высоким, ладным и, судя по одежде, афганцем. Когда они сошлись поближе, встречающий учтиво поприветствовал Балави по-английски с пуштунским акцентом.

Он открыл дверцу белого седана, и Балави сел в машину. Водитель запустил мотор, и машина поползла к очереди автомобилей, направляющихся на север. Водитель махнул удостоверением, и их автомобиль пропустили без очереди и без досмотра. Несколько минут машина тужилась, одолевая довольно крутой подъем; наконец, проехав пограничный столбик, они оказались на афганской территории.

Водитель буркнул несколько слов по мобильнику, и начался долгий, длившийся почти час, спуск с горы в полупустынную долину, где проживает большая часть примерно полумиллионного населения провинции Хост. Чуть не нависая над опасными обрывами, дорога вилась вдоль круч серпантином; водители то резко закручивали баранку, то внезапно жали на тормоз, чтобы не влететь в промоину или бомбовую воронку.