Тройной контакт

— На их нынешнем уровне биоинженерии это должно быть несложно, — сказала Ксенопсихолог, — и всё-таки они так не сделали. Но не будем строить предположений.

— Согласен, — сказал Эйкон.

— Но у людей происходит отбор гамет, — сказала Леди Сенсор. — Мы не эволюционируем замедленно. Более того, благодаря выбору из миллионов сперматозоидов и сотен яйцеклеток давление отбора на нас намного сильнее.

Ксенопсихолог нахмурила брови.

— Я не уверена, что мы послали им подробную информацию об этом... или что они настолько глубоко изучили в наше послание...

— Э-э, для них понять такое — нетривиальная задача, — сказал Инженер. — У них нет деления на ДНК и белки, есть только самокопирующиеся кристаллические паттерны. Два родителя сплетаются телами и остаются так на несколько, э-э, дней, выделяют из тел переохлаждённую жидкость, конденсируют и формируют из неё детей. Ребёнок целиком, э-э, конструируется обоими родителями. У них нет отдельных гамет, пригодных для отбора.

— Но, — сказала Леди Сенсор, — может, мы их уговорим разработать что-то типа отбора гамет и попробовать его вместо...

— Миледи, — сказала Ксенопсихолог. В её голосе почему-то появилось раздражение. — На самом деле они это делают не ради эволюции. Они ели детей за миллионы лет до того как узнали, что такое эволюция.

— Ого, а вот это интересно, — сказал Лорд Программист. — Вот другой раздел, где они обращаются к авторитету исторических деятелей человечества.

Эйкон поднял брови.

— И кого конкретно они цитируют?

— Погодите, — сказал Лорд Программист. — Это дважды прошло через переводчик, с английского на детоедский и обратно, так что я сейчас напишу программу для восстановления оригинала... — Несколько секунд он молчал. — Ага. Они начали с того, что поедание детей — это жертва, подтверждающая верность племени, а потом приводят цитаты из наших великих людей о благородстве жертвенности и верности. Потом из древних экологов о контроле численности населения, потом... о господи! Кажется, они не поняли, что Адольф Гитлер — плохой.

— Они не могли понять, — сказала Ксенопсихолог. — Люди поставили Гитлера во главе страны, то есть должны были считать его выдающимся законником своего времени. И Детоедам не могли прийти в голову, что люди считают Гитлера плохим всего лишь потому, что он сделал абажуры из некоторых своих сородичей. В наше время у них такое не принято, но они не видят в этом зла. Если Гитлер считал, что гомосексуалисты отклонились от нормы, и хотел их истребить, то для Детоедов это выглядит как добросовестное заблуждение. — Ксенопсихолог оглядела стол. — Ладно, хватит об этом. Но Детоеды не видят в своей истории откровенных злодеев на властных позициях — по крайней мере, в эпоху после зарождения науки. Любой политик, которого они сочли бы "плохим", был бы убит и съеден. У Детоедов, похоже, не было человеческих проблем с координацией действий. А может, они просто более рациональные избиратели — выбирайте любую версию.

Эйкон упирался головой в ладони.

— Знаете, — сказал он, — я думал насчёт того, чтобы послать Детоедам письмо вроде этого. Глупая мысль, но долго крутилась в голове. Я обдумывал, как можно убедить их, что есть детей — не хорошо.

Ксенопсихолог ухмыльнулась.

— Чужие, похоже, даже больше нас склонны к рационализации. Может, именно поэтому их общество не настолько жёсткое, чтобы по-настоящему развалиться. Но вряд ли ты сможешь настолько заплести им мозги, чтобы они поверили, что есть детей — не детоедливо.

— И к тому же, — сказал Эйкон, — вряд ли у них особенно получится уговорить нас, что есть детей — хорошо. — Он вздохнул. — Пометить письмо как спам?

— Пусть хотя бы один из нас его прочитает, — сказал Исповедник. — Они подбирали аргументы честно и добросовестно. Человечество тоже должно соблюдать кодекс эпистемологической чести.

— Да, — сказал Мастер. — Я не вполне понимаю детоедские литературные правила, милорд, но я уверен, что этот текст по стилю относится к... не скажу поэзии, но... они старались писать не только убедительно, но и эстетически совершенно. — Мастер поморгал. — Кажется, они в некоторых фрагментах даже соблюдали постоянное соотношение между числом световых импульсов и смысловых единиц, вроде как в нашей просодии. Они надеялись, что наш переводчик превратит это в стихотворение. И... насколько я могу судить, они очень старались. Не удивлюсь, если каждый на их корабле всю ночь работал над этим текстом.

— Детоеды не спят, — вполголоса сказал Инженер.

— В любом случае, — сказал Мастер, — если мы не расстреляем их корабль... Я имею в виду, если эта работа когда-нибудь дойдёт до цивилизации Детоедов — предполагаю, что они оценят её как великий литературный шедевр, вроде "Гамлета" или "Fate/stay night"[1]...

Леди Сенсор откашлялась. Она была бледна. Она дрожала.

С неожиданным мрачным предчувствием, будто на тренировке по курсу Неограниченного Пессимизма, Эйкон понял, что она сейчас скажет.

— Милорды, — сказала Леди Сенсор дрожащим голосом, — в эту систему прыгнул третий корабль. Не детоедский. И не земной.