Тройной переплет

– Пообещаете не лезть на острие? Если мы скажем, тут же уйдете без этих вот фокусов? – остро прищурился вор.

Четыре головы закивали энергично, хоть и вразнобой.

– Хорошо, – прищелкнул пальцами Фин и категорично велел: – Клянитесь!

Гектор сложил пальцы левой руки фигой, плюнул на пыльную траву под ногами и растер плевок рваной кроссовкой, один за другим Дин, Лив, Чакки повторили эти своеобразные символические жесты с вопиющей серьезностью.

Элька отдала молчаливую дань уважения другу, ей такой выход в голову не пришел. Одно дело – пустая болтовня об обещаниях, мало ли нотаций читают ребятне взрослые и мало ли дети в ответ обещают, чтобы тут же, через полчаса или на другой день позабыть об этом, как о не стоящих внимания пустяках. Другое дело – настоящая клятва, данная по мальчишеским обычаям. Вспоминая свои собственные детские обеты, Элька не могла не признать: Рэнд выбрал самый эффективный способ.

– Вот и ладно, а теперь пошли!

Фин легко подскочил с крыльца, одергивая задравшуюся футболку. Дружной толпой пошли с пустыря «супергерои» и их добровольные помощники, до жути довольные тем, что их не отстранили от участия в самых главных событиях.

От заброшенного дома и свалки до жилой окраины городка путь был недолог. Взрослые (ну или относительно взрослые, если принять во внимание молодость Эльки) шли быстрым шагом, а ребята так и вовсе после первых пяти минут чуть ли не строевой ходьбы в ногу принялись носиться вокруг, якобы для разведки. При очередной пробежке Гектор заметил замаскированную булавкой дыру на футболке вора, приоткрывшуюся от съехавшей сумки, тряхнул за штанину очкарика Дина, указывая ему на улику, и, восторженно округлив глаза, протянул:

– Рубашка-то у вас порванная, она раньше целая была, до того, как вы, дядя Фин, туда зашли…

Подросток замолчал, явно ожидая подробностей, подобрались поближе и другие ребятишки, изнывая от любопытства.

– Хозяйка дома не сразу поняла, что мы не опасны ее малышу, вот и бросилась защищать, – сверкнул улыбкой от уха до уха вор, вовсе не собираясь делиться незабываемыми ощущениями первобытного ужаса, кои ему довелось испытать за заколоченной дверью. Сначала старый кошмар – кравс, сон о котором иной раз посещал Фина, а потом и переплюнувший всех кравсов многоногий хитиновый ужас – красотка Архадарга, при виде которой вор почти простился с жизнью.

– А какая она… Это чудовище? – аж вытянувшись в струнку на носочках, Лив задрала вздернутый носик-кнопку к рассказчику.

– Сначала форменной сколопендрой казалась, а потом женщина, как женщина, красивая даже очень, если такие темненькие нравятся. Высокая, волосы длинные, цветом как вороново крыло, платье с розовыми кружевами, глаза большие, яркие, точно звезды, хоть и черные, – задумчиво поделился Рэнд, на которого явление крутой нравом красавицы-богини, похоже, произвело куда большее эстетическое впечатление, чем на Эльку. Ей-то Архи показалась величественной и слишком чужой, чтобы считать ее красивой женщиной, но красивым божеством, пожалуй.

– А ее ребеночек? – еще разок полюбопытствовала девочка, мальчишки же почти потеряли интерес к рассказу. Вот если бы чудовище взаправду оказалось чудовищем с клыками, когтями и прочими атрибутами уважающего себя монстра, против которого они собирались в великий крестовый поход, тогда да, стоило бы послушать. Но какая-то пусть даже очень симпатичная тетка с каким-то ребенком… Фу! Не было в этом ровным счетом ничего геройского!

– Беленький и пушистый, – улыбнулась Элька, вспоминая нежное прикосновение шерстки маленького бога к рукам, сияющие синие глазищи, не бессмысленно мутные, а полные разума, живое тепло тельца и жемчужный свет ореола.

– Дядя Фин, тетя Элька, а как вы искать настоящего убийцу будете и что с ним сделаете? – перевел разговор в более продуктивное и интересное русло Чакки.

– Эта тетя из «чудовищного» дома владеет магией, она показала нам убийцу и дала волшебную невидимую ниточку, которая приведет прямо к нему, – максимально доступно растолковала технологию так, как поняла ее со слов Архадарги, Элька…