Троица

– Думаю, правду я уже говорил. Повторю еще раз: если мечи вынут из ножен, предсказать победителя я не берусь. Должен быть еще какой-то способ решить вопрос с Йорком. И мы между собой его отыщем. Пока трубы еще не протрубили, милорд. А раз так, то возможность смирить Йорка еще есть. Ну а если протрубят, то значит, найти его у нас не получилось.

– А если и вправду протрубят? – поставил ударение Сомерсет, хотя ответ был очевиден им обоим.

– Тогда мы с вами будем делать все возможное, чтобы уничтожить Йорка и всех, кто встал на его сторону. И если понадобится, не пощадим для этого самой своей жизни. Если дипломатия не сработает, милорд Сомерсет, то быть войне; а коли так, то победы Йорка при этой жизни мне не видать. Да и, если уж на то пошло, – горько усмехнулся он, – мы у него живыми надолго не задержимся.

Сомерсет задумчиво кивнул.

– Однажды, когда я был еще юнцом, Дерри, я как-то летом украдкой выбрался на сельскую ярмарку – поволочиться за местными девицами, выпить, погадать на судьбу. Отец и не знал, что я ускользнул из своей комнаты. Вы, должно быть, тоже грешили такими проделками?

Дерри на это с широкой улыбкой покачал головой:

– Да нет, милорд. У меня детство протекало, как бы это сказать… более обыденно. Но прошу вас, продолжайте.

– Я, понятно, сверх всякой меры хлебнул там медовухи и эля; потом, помнится, охаживал какую-то девку, которая артачилась, чтобы я сначала дал ей деньги, а уж затем она раздвинет ноги. Та ночь в целом пронеслась хмельным хороводом, но в память мне врезалось не это, а цыганка в расписном шатре. Она мне при свече гадала по ладони, а шатер вокруг меня раскачивался, и мыслей в шалой башке было: только б не заблевать.

Он умолк; глаза осоловели в припоминании.

– И вас, наверное, обчистили? – скрестив на груди руки, стал строить предположения Дерри. – Или она и оказалась той самой девкой под кустом?

– Да нет, боже ты мой: я был пьян, но не настолько. Она мне говорила про Сомерсета: что он умрет в замке, а не на поле брани или от какой-нибудь простуды или недуга. Имени своего отца я ей не называл, хотя она, наверное, все равно догадывалась.

Дерри вскользь поглядел на печатку с фамильным гербом, венчающую Сомерсету средний палец.

– Это их ремесло, милорд: искать предзнаменования. За свои пророчества она сгребла с вас монеты, а затем примерно в тех же выражениях принялась морочить голову кому-то другому.

– Вы не верите в такие вещи? Я с того дня участвовал не меньше чем в десятке боевых походов, Дерри, и хоть бы что, ни единой раны. Хоть бы царапина. И не болел никогда, хотя могу назвать дюжину – да что там, две дюжины! – имен тех, кто умер до срока, стеная и исходя в немощи от всевозможных телесных недугов. Вы понимаете это? Я вел жизнь, полную приятностей, а подчас и излишеств, в то время как другие вокруг меня чахли и угасали. Мерли как мухи. А все знаете почему? – Сомерсет подался близко, чуть ли не вплотную, ярко блестя глазами на своего конфидента. – Я никогда не ездил в Виндзор, ни разу за тридцать лет. Между тем это королевская резиденция, самая большая во всей стране. Какой еще замок, по-вашему, мог бы считаться «тем самым»?

Неожиданно для самого себя Дерри буквально рявкнул смехом, вызвав на лице герцога сердитое недоумение.

– Прошу прощения, милорд, – давясь смешливыми спазмами, выговорил он. – Вы человек, которого я уважаю, к тому же поверили мне свои сокровенные мысли. Мне не следует… – Закрыв лицо ладонями, он вновь неудержимо прыснул.

Сомерсет выглядел уязвленным, в то время как Дерри, давясь беззвучным смехом, упал головой на свое прислоненное к стене предплечье.

– Я тем самым хотел сказать, что Йорк, при всей своей враждебности, мне, в конечном итоге, грозить не может, – с натянутым видом продолжал Сомерсет. – Некоторое время я страшился, когда оказался в Тауэре. Предсказания – вещь довольно смутная, и мне подумалось: как раз здесь я и могу умереть. Но меня выпустили, и я был снова послан на службу моему государю. Так что ничто меня больше не страшит – ни Йорк, ни Солсбери, ни… Словом, ничего.

– Прошу прощения, милорд. Смеяться с моей стороны, было, конечно, недостойно, – отирая глаза и уже беря себя в руки, произнес Дерри. – Эх, мне бы какой-нибудь волшебный талисман, или пророчество какой-нибудь оборванки, которое б выручало меня помимо собственного ума. Знать бы наверняка, что угроза исходит именно от Йорка, Солсбери или еще какого-нибудь змия, которого я пока не выявил, а он затаился в каком-нибудь темном месте.

От благодушия Сомерсет был все еще далек, подбородок у него обиженно выпячивался.

– Есть среди нас люди, Дерри, истинно наделенные непостижимой силой. А уж от кого она исходит – от демонов или ангелов, – того нам знать не дано; и неважно, верим мы в них или нет. Я просто хотел вас слегка приободрить, но не ожидал, что превращусь для вас в посмешище. Желаю вам доброй ночи.

И герцог, суховато кивнув, стал удаляться по коридору, оставляя за спиной у себя Дерри, который смешливо глазел ему вслед.

11