Троллейбус без номеров

– Да хрен его знает. – Я вообще не особо люблю учиться. В плане, получать новые знания – конечно, а вот сидеть в этой душной школе, слушать этих старых перечниц, которые сами не понимают, что объясняют – увольте. Я считаю, что в семнадцать, а тем более в пятнадцать лет странно задумываться, кем ты станешь в жизни. Большинство людей даже работают не по специальности: поступили, куда мама сказала или случайно выбрали, а потом оказалось, что ошиблись с выбором. Я бы как-нибудь реформировала эту систему – да вот только кто станет меня слушать?

– Я вот не знаю, кем я хочу стать. Математику я не понимаю, с физкультурой все плохо, а другие предметы не вызывают ничего, кроме скуки. Литература – может быть, я люблю читать, даже сама что-то писала, но копаться в этих бесконечных голубых занавесках… не мое.

– Возможно, ты будущий писатель, – серьезно ответила Оля. – А, может, будущий учитель литературы. Жизнь вообще штука странная, может так повернуться, что никогда не узнаешь наперед. Не задумывайся пока над этим, ведь тебе всего тринадцать. А потом – найди дело, которое тебе по душе, и двигайся вперед. Я думаю, дело у тебя есть – оно есть у каждого. Нужно только покопаться в себе.

Она допила пиво и аккуратно поставила бутылку так, чтобы она ни в коем случае не упала на заграждение.

– Когда будем спускаться, главное, не забыть бутылку, – сказала она. – Нельзя мусорить. Особенно, мусорить там, куда планируешь прийти еще раз.

Солнце закатывалось за горизонт, освещая нагретый шифер последними лучами. Саша сидела на крыше, по-турецки скрестив ноги, слушала Олины истории про рок-концерты, которых для ее семнадцати лет было довольно много, жмурилась от радости и не думала ни о чем плохом.

Возможно, учиться летать проще, чем кажется. Нужно только не бояться разбежаться и прыгнуть.

Глава 26 Школьная рутина

Последний долг. Саше осталось досдать только английский, больше в этой школе ее ничего не держало. Осталось только разобраться с одним пересказом – и можно будет просто считать дни до окончания учебного года. Саша даже завела себе календарь и палочками вычеркивала дни до начала лета. Как раз шел конец апреля, а, значит, учиться осталось совсем немного.

В самый жуткий и скучный час – на уроке русского языка или литературы – когда Саше становилось так жутко скучно, что она готова была уснуть прямо на парте, только бы не выслушивать в очередной раз все эти странные не относящиеся к уроку истории, она подпирала щеку рукой, закрывала глаза и думала. О том, как она поступит в новую школу и обязательно найдет себе друзей и подруг. О том, как будет одна кататься на метро – каждый день, это же прямо целое приключение! О том, что в школе не окажется ни одного плохого учителя, а уроки будут жутко интересные.

Впрочем, в этой школе тоже неожиданно нашелся кто-то, кто действительно всегда рад был ее видеть.

Новая подруга стала для Саши стимулом не прогуливать уроки, а разбираться с долгами честно и до конца – как и положенно настоящему, не заржавевшему человеку. Теперь она прилежно отсиживала свои девять уроков – восемь обычных и один дополнительный – а потом уходила гулять с Олей. Шлялась с ней по дворам, пила кока-колу прямо из бутылки и хохотала вместе с нею до колик после очередной шутки. Иногда Саша не была полностью уверена в том, что Оля общается с ней не из жалости – зачем одиннадцатикласснице тринадцатилетка, да еще и такая, как Саша? – но спросить отчего-то боялась. Ну и ладно. Пусть она сама об этом думает.

Саша сидела на уроке по английскому языку, ковыряя цифру «семь» на учебнике. Иногда это ее успокаивало, иногда раздражало. Сейчас же она ковыряла эту пластиковую обложку, оставляя продольные царапины только ради того, чтобы не плюнуть и не сбежать с дополнительных. Последний долг, Саша. Помни об этом.

С последним долгом закончатся все ее мытарства, а, значит, она снова будет спать по восемь часов – и кто-то может взять и прийти в ее сны. Кто-то темноволосый и зеленоглазыйю И она вовсе не была уверена в том, что он вновь окажется милым и добрым другом.

– Мамонтова! Мамонтова! – англичанка смотрела на нее, качая головой. – Я же попросила тебя перевести абзац!

– Да, Татьяна Александровна, сейчас, – пробормотала Саша. – А какой текст мы вообще читаем?

В классе грянул смех, и Саша с удивлением поняла, что ей не больно и не обидно. Ведь впервые в жизни смеялись не над ней, а над тем, что она сказала.

– Лунатичка, – прошипела Аня со второй парты, где они с Машей очень удобно устроились за Сашиной спиной. – Небось, в очередной раз обдолбалась. Говорят, ее в дурку положили, вот она и не ходила.

– В дурку? – удивленный Машин шепот было слышать еще противнее, и Саша особенно громко читала этот чертов текст, стараясь сконцентрироваться только на нем.