Тролльхол

Рин улыбнулась. Юхан старался объяснить ей разницу между фотографией и живописью, не подозревая о том, что для нее это так же очевидно, как если бы он сравнивал гипсовую статую с живым человеком.

— Картина, написанная по фото, тоже не подойдет. Вам нужно будет приехать сюда. — Он произнес эти слова с такой опаской, будто те представляли собой не звуковые волны, а кусочки стекла, которые могли ранить Рин несмотря на огромное расстояние.

— Разумеется. Я всегда пишу с натуры, — сказала она, и швед сразу успокоился, напряжение тотчас исчезло из его пронзительно-синих глаз. Но не строгость.

Выбеленная солнцем длинная прядь выбилась из тугого пучка волос на его затылке и затрепетала на ветру. Юхан резким движением убрал ее за ухо, но она не продержалась там и секунды. Он схватил ее двумя пальцами и попытался засунуть под резинку. Раздался щелчок, и резинка отлетела в сторону. Волосы рассыпались подобно охапке пшеничных колосьев — такие же жесткие, упругие и золотистые. Ни один мускул не дрогнул на лице Юхана, как будто ничего не случилось. Мистер Айсберг в очередной раз оправдал данное ему прозвище.

Он стоял на берегу, перед своим домом. Треугольная черепичная крыша дома вонзалась острым коньком в чистое небо, а задняя стена подпирала скалу, поросшую чахлыми низкими соснами. Тогда, во время видеозвонка, Рин не разглядела на этом фоне развалин древней крепости, а, увидев позже, на фото, не придала им значения — ну, подумаешь, руины!

Теперь же, глядя на них воочию, она заметила, что некоторые отверстия в обвалившейся крепостной стене похожи на норы, а камень с внутренней стороны входов отполирован лучше, чем снаружи, хотя едва ли туда проникали дожди и ветры. Возможно, он стал гладким от частого соприкосновения с телами, покрытыми жесткой шерстью. Что, если могучие звери, вырывшие эти норы, таятся где-то поблизости и уже пустили слюну, зная, что глупой жертве с этого острова никуда не сбежать?

2. Фроя

Дверь дома распахивается, и на пороге, к великому удивлению Рин, возникает какая-то женщина, немолодая и худощавая, в льняном переднике и клетчатом длинном платье кофейного цвета.

— Здравствуйте, Арина! — громко кричит она по-английски, сияя гостеприимной улыбкой, и энергичным жестом приглашает гостью войти. У нее обветренное лицо с грубой, как у мужчины, кожей, разве что без щетины, русые, с сильной проседью, волосы и глубоко посаженные, блестящие от любопытства, глазки.

Рин в замешательстве. Ей кажется, что Юхан говорил, будто он живет один. Возникает мысль, уж не ошиблась ли она домом? Вдруг на этом острове несколько домов, и все они одинаковые? Известно ведь, что на севере Швеции целые поселения выстроены в одном стиле. Она где-то читала, что шведская традиция окрашивать наружные стены домов в красный цвет пошла с тех давних пор, когда вместо краски использовалась бычья кровь, она защищала древесину от соли и влаги. Дом Юхана тоже темно-красный, цвета подсохшей крови, но белоснежные карнизы, решетчатые оконные рамы и изящные перила крыльца придают ему невинный и опрятный вид. Но точно ли это его дом сейчас перед ней?

Продолжая приветливо улыбаться, женщина спускается с крыльца и спешит навстречу опешившей Рин. Протягивая жилистую руку, она берет у нее чемодан.

— Проходите, Арина, проходите, я давно вас поджидаю! — Незнакомка направляется было обратно к дому, но, увидев, что гостья не сдвинулась с места, останавливается и выжидающе смотрит на нее. Потом вдруг охает, смеется и, покачивая головой, сообщает:

— Извините, забыла представиться. Я Фроя, соседка. Помогаю иногда Юхану по хозяйству. Он вам не сказал? Ему пришлось срочно уехать, и он попросил меня встретить вас. Вы ведь Арина из России, художница?

— Можно просто Рин. — Рин кивает, выдавливая ответную улыбку и, следует за женщиной.

Дорожка забирает круто вверх, мелкий гравий хрустит под ногами. Грозные синевато-серые скалы отбрасывают на дом плотную тень, ее четкая граница проходит по нижней ступени крыльца. Поднимаясь, Рин ощущает, как прохлада накрывает ее и словно впитывается в тело, добавляя ему тяжести. Ей кажется, что все ее нутро мигом набрякло, как ватное одеяло, погруженное в воду. И тревога еще усиливается.

Но, перешагнув порог, Рин замирает в восхищении. Несмотря на идеальное внешнее состояние, снаружи дом выглядит значительно старше, а внутри все пространство пронизано духом новизны: ультрасовременная мебель, возможно, изготовленная по эскизам какого-нибудь модного дизайнера; прихожая и гостиная в светлых тонах, от кремового до кристально снежного, и ни пылинки вокруг. Ну, еще бы! Разве в жилище мистера Айсберга может быть иначе? Лишь яркие диванные подушки и пледы немного скрашивают монохромный интерьер, да странные огромные арты, похожие на детские каракули, вносят толику небрежности в это царство строгой безупречности.