Трон Баала

"Так говорят. Его привела сюда чародейка Мелиссан уже очень давно. Мы боимся, что старые истории про разрушения, которые принесут с собой дети Баала, все-таки окажутся правдой".

Джахейра поинтересовалась, что он знает о Мелиссан.

"Мелиссан защищает всех детей Баала так же, как Эльминстер защищает Арфистов. Не знаю, зачем чародейке защищать отродий божества, которые несут с собою лишь страх и разрушение… никто не знает. Да и о ней я мало что знаю, подруга. Никто уже несколько месяцев не видел чародейку Мелиссан".

Джахейра спросила, знает ли он что-нибудь о Сендай.

"Хмм. Возможно, я слышал это имя, дорогая моя женщина. Несколько наемников, которые недавно заходили в "Зефир", часто шептали его, и всякий раз — с огромным страхом. Сендай — дроу, темный эльф… как я понимаю. Они говорят, что Балтазар мобилизует армию, чтобы напасть на нее, и что они боятся жителей Подземья, с которыми им придется столкнуться в результате атаки. Некоторые говорят, что она — могущественное Порождение Баала и убийца, но мало кто знает наверняка. Однако она, как и все дроу, живет под землей. Я… больше ничего не знаю".

Следующим прозвучал вопрос о Абазигале.

"Абазигаль? Я уверен, что слышал это имя. Это человек? Я не уверен… тут когда-то была группа офицеров, и они говорили вполголоса о какой-то "армии драконов". Мне кажется, именно в том разговоре и всплыло имя. Я тогда подумал, что это название гор, в которых предположительно стоит армия, но я никогда не слышал о подобных горах. Мысль о противостоянии драконам довольно неприятная. Если Балтазар планирует сражение с такими созданиями, я… ну, я наверное побеспокоюсь о состоянии его мозгов".

Джахейра задала собеседнику вопрос о монашеском ордене.

"Про них мало что сказать можно. Орден выстроил свою крепость в этом неприметном уголке давным-давно. Говорят, что это — древний орден воинов, сражавшихся за древнего Шаха и изгнанных, когда тот был убит. Впоследствии подле крепости возникла деревушка, всецело зависящая от ордена… который с удовольствием направлял пути мирские поселенцев. По крайней мере, по тех пор, пока предводителем их не стал Балтазар. Теперь мы отдалились друг от друга".

"Я не знаю. Балтазар ни с кем не видится, и не виделся уже несколько месяцев. Ворота хорошо охраняются и на них даже наложены чары, это сделали нанятые Балтазаром волшебники, пытаться вломиться туда будет просто глупо. Может быть, контрабандисты знают, как войти туда, сложно сказать. Некоторые из них хвастаются, что пробирались туда, чтобы что-то украсть. Может быть, это всего лишь досужий вымысел, не знаю".

Касательно наемников хозяин гостиницы сообщил:

"Если бы я мог поведать тебе об этом, касадхи, то знал бы куда больше о том, что происходит в этом мире, чем мне нужно. Я слышу разные истории от наемников, когда они приходят сюда, и меня пугают эти истории. Я слышал истории о великих войнах и разрушениях в землях за пустыней, но если орден никогда раньше не участвовал в таких вещах, то Балтазар, кажется, решил изменить традициям. Он планирует войну… великую и страшную войну… но я не знаю, против кого".

Наконец Джахейра задала вопрос о Мерлоу.

"Я знаю совсем немного. Он — не уроженец Амкетрана, и прибыл в селение лишь несколько недель назад. Не думаю, что он собирается осесть здесь… но его дочь занедужила, по крайней мере, так мне рассказывали. Сам он немного не в себе. Он считает, что дочь заболела из-за нежити, восставшей на погосте в пещере. Бедняга… он много пьет, и во благо ему это не идет".

Поздним вечером Роланна и Аномен ужинали вдвоем. Практически все остальные разошлись по своим комнатам, и в большом зале осталось совсем немного постояльцев. Они сидели молча, погруженные в раздумья.

Аномен вздохнул. "Очередное неловкое молчание между нами, любимая. Боюсь, у меня нет слов, чтобы развеселить тебя и подбодрить, как хотелось бы".

"Молчание не кажется мне неловким, Аномен. Мне уютно рядом с тобой".

"А, возможно, проблема во мне. Я вырос в стране рыцарей, где роман — это искусство, состоящее из определенных форм и узоров. От рыцаря ожидают, что свои чувства он станет выражать изысканными фразами и комплиментами. Но теперь я вижу, сколь пуста и надумана была бы подобная беседа. Лесть и воспевания — не для тебя. Ты ведь не какая-нибудь аристократка, прожигающая свою жизнь в бессмысленной болтовне при дворах сильных мира сего".

"Спасибо, что заметил", — улыбнулась Роланна.

"Ты не похожа на женщин, которых я знал прежде, Роланна. С тобою слова любви не могут выразить мои истинные чувства. А без них… я не знаю, что сказать. Я похож на воина без доспехов и оружия — уязвим и беззащитен".

"Просто скажи, что ты чувствуешь, Аномен. Иногда искренность лучше поэзии".

"Тогда… я лишь скажу, что люблю тебя, и остановлюсь на этом". Аномен нежно сжал ладонь Роланны, улыбнулся.

"И я люблю тебя, Аномен".

"Так гораздо легче, Роланна — я боялся, что все силы потрачу на то, что превращу свою речь в язык любви. Возможно, мои сохраненные резервы сил пойдут нам во благо сегодня ночью…"

21. Вонгоэт