Трон и плаха леди Джейн

— Нет! — кричу я, отталкивая его изо всех сил.

Он бьет меня по щеке и рычит:

— Да! Ты будешь доставлять мне удовольствие. Когда я захочу и так часто, как я захочу. — Он нависает надо мной, раздвигает мне ноги своими коленями, затем грубо и нетерпеливо вторгается в меня. Меня ослепляет острая как нож боль, но мой муж, озверев от похоти, не слышит моих жалостных криков.

— Ты станешь послушной, ты, сука. — Он, задыхаясь, содрогается в оргазме.

Не иначе, я умерла и попала в ад.

Несколько часов я лежу без сна на краю кровати, как можно дальше от Гилфорда, погрузившись в свое горе. Под конец я засыпаю от усталости. Когда я просыпаюсь, его уже нет и настало утро. Я несмело сажусь и обследую свое израненное тело. На простынях засохла кровь.

Когда входит миссис Эллен, чтобы одеть меня, я уже более или менее привожу себя в порядок, но она видит по моему лицу, как я страдаю, ибо молча обнимает меня, пытаясь утешить, как в детстве. Она догадывается, что даже ей я не могу рассказать о том, что случилось со мной.

— Ну, что, теперь полегче, детка? — говорит она, подавая мне рубашку.

Если кто-то в доме и слышал ночью мои безумные крики, то ни словом, ни взглядом не выдает этого. Мне больно сидеть, стоять и ходить, и завтрак я съедаю усилием воли, скрывая ото всех свое отчаяние. То, что со мной проделали, — слишком стыдно и ужасно для слов, и гордость не позволяет мне кому-либо открыться. Я чувствую себя грязной и обесчещенной.

Гилфорд, по словам миссис Эллен, уехал на рассвете, поскольку ему, очевидно, не терпелось вернуться в Гринвич. Я думаю, он не хотел со мной встречаться. Даже мои матушка и батюшка смотрят на меня с тревогой. Миледи отводит меня в сторону и спрашивает:

— Правильно я понимаю, что ты на самом деле стала женой Гилфорда?

Я могу только кивнуть. Я не в силах об этом говорить.

— Что ж, надеюсь, вскоре ты обнаружишь, что беременна, — говорит она. — Тогда ты поведешь более нормальную жизнь и бросишь свои заумные идеи. Я уже жалею, что мы дали тебе такое хорошее образование — у тебя возникли вредные фантазии и недовольство своей судьбой. Что ж, так или иначе, ты теперь поймешь, в чем состоит твой истинный долг.

Я вне себя от горя, вспоминая мир, который потеряла и в который никогда не вернусь. Сама мысль о беременности наполняет меня страхом. Беременность и роды — это те опасности, которым я теперь открыта, хотя и не по своей воле. Подобно остальным женщинам, я теперь обязана рисковать жизнью, чтобы обеспечить мужа наследниками. Через год, с ужасом понимаю я, я могу умереть.

Проходит неделя, а Гилфорд, слава богу, не возвращается. Вследствие болезни и пытки в супружеской постели я чувствую слабость. Сердце мое окаменело, налившись свинцом скорби и стыда. Думаю, миссис Эллен тревожится обо мне, ибо она жалуется, что я отощала и совсем ничего не ем и что если так будет продолжаться, то я никогда не наберусь сил. А мне это совершенно безразлично.

Челси, июнь 1553 года.

Я снова вернулась в дом, наполненный горькими и светлыми воспоминаниями о Екатерине Парр. Как я была тогда счастлива и как жаль, что мы порой осознаем свое счастье, только когда оно проходит. Ну а теперь, вместо доброго наставничества покойной королевы, я нахожусь под жестокой властью матушки, которой нет дела до моих страданий и которая пользуется любой возможностью меня отчитать. Так, если Гилфорд до сих пор не явился, то это, должно быть, потому, что во мне есть некий изъян.

В Челси я веду тихую жизнь. Когда король серьезно болен, иначе просто невозможно. Я провожу дни, пытаясь сосредоточиться на занятиях и молясь, чтобы меня не отвлекли визиты моего мужа. Я постепенно поправляюсь, и, к моему крайнему облегчению, месячные начинаются в срок. Я смею надеяться, что Гилфорд не сочтет возможным повторить этот чудовищный супружеский акт, поскольку я его сильно разочаровала. В конце концов, он не старший сын у отца, обязанный продолжить род, а у меня есть сестры, которые могут нарожать моим родителям внуков. Если бы они все оставили меня в покое, с моими книгами и письмами, я бы с удовольствием уединилась, в стороне от жизни, да и от всего мира.

Джон Дадли, герцог Нортумберленд

Дворец Гринвич, июнь 1553 года.

Леди Суффолк регулярно присылает мне бюллетени о здоровье леди Джейн. Я не в восторге от этой моей новой невестки. Мне рассказывали, что она скромная девушка, но сначала, признаться, мне показалось, что она больше кичлива, чем скромна. И с тех пор я все думаю, пройдет ли это у нее, как я надеялся. К тому же она слабого здоровья, что плохо. Она слишком худа и чересчур болезненна, и это все плохие признаки. Честно говоря, я уже боюсь, что поставил на хилую и непредсказуемую лошадку.