Трон и плаха леди Джейн

Я наклоняюсь над постелью, чувствую едва уловимую тень поцелуя у себя на лбу и падаю с плачем на колени, а эта необыкновенная женщина, бывшая мне матерью, бросает последний взгляд на мужа, сжимает ему руку и погружается в вечный покой. Я потеряла свою возлюбленную покровительницу.

В церкви темно. Висят зловещие черные полотна, наспех расшитые королевскими гербами и на четверть — гербами семьи Парр. В траур задрапированы ограда алтаря, стулья и подушки для самых знатных членов общины.

Похоронную процессию возглавляют герольды дома королевы, несущие жезлы с эмблемами. Следом шествует герольд дома Сомерсетов в камзоле богатой раскраски. За ним следует свинцовый гроб, который несут на плечах шестеро одетых в черное носильщиков, и позади — я, как самая близкая покойной особа.

Я, должно быть, выгляжу совсем маленькой среди всего этого траурного великолепия. На мне черное платье и капор с алой лентой — цвета королевского траура. Мой длинный шлейф несет одна из фрейлин, в руках я держу молитвенник, глаза опущены долу. За мною идут шесть королевских фрейлин и далее — леди, джентльмены, слуги и домочадцы покойной королевы.

Одного человека тут, конечно, нет, поскольку этикет исключает его присутствие. Сраженный горем и, возможно, мучимый раскаянием, адмирал сегодня не выходил из своей комнаты. Ему запрещено показывать свою скорбь на людях, вот почему я, как самая родовитая в Садли, присутствую на похоронах в качестве ближайшей родственницы.

Я стою с каменным лицом и сухими глазами, пока гроб опускают на подмостки у ограды алтаря, и потом во время пения псалмов и до конца службы. Плакать считается неприличным, но даже если бы я и могла дать себе волю, то у меня все равно уже не осталось слез. Я их все выплакала в одиночестве.

Я пытаюсь вслушиваться в слова проповеди доктора Ковердейла, но мешают горестные мысли о любимой королеве, которую мы потеряли, и ее осиротевшей малышке. Когда он заканчивает говорить и гроб опускают в открытый склеп под алтарем, меня охватывает небывалая тоска. Герольды ломают свои жезлы и швыряют их вслед за гробом, в знак завершения их службы королеве. После того как все заканчивается, мое сердце становится каменным.

— Ах, миссис Эллен!

Я сижу на коленях у няни, прижавшись к ней и горько рыдая у нее на плече. Уже поздний вечер, и те, кто присутствовал на похоронах, либо уехали домой, либо легли спать. Я же при первой возможности сбежала в комнату миссис Эллен.

— Я не вынесу этого! Как мне ее не хватает!

— Это всегда тяжело, дитя мое, когда теряешь любимого человека, — говорит миссис Эллен, гладя меня по волосам. — Нужно время, чтобы с этим сжиться.

Признаться, я лью слезы равно о королеве, которую я потеряла, и о себе.

— Что же будет со мной теперь, когда ее нет, — плачу я, — я была здесь так счастлива! Мне нравится адмирал, но мои родители наверняка не позволят мне остаться тут без королевы.

— Нет, дитя, — грустно соглашается миссис Эллен, — вам не подобает, жить здесь в отсутствие высокородной дамы, которая могла бы быть вашей опекуншей. Мне очень жаль, ведь я тоже была здесь счастлива.

— Меня могла бы опекать леди Сеймур, — предполагаю я.

— Сомневаюсь, что ваши родители согласятся на это, Джейн. Леди Сеймур совсем стара и почти не выходит из своих комнат — вы же знаете. Более того, она не имеет такого общественного положения, как покойная королева. Я уверена, что это в основном и побудило ваших родителей послать вас жить к адмиралу. — Миссис Эллен вздыхает. — Нам не остается ничего другого, как только отправиться домой.

— Я не хочу домой, — всхлипываю я. — Теперь мой дом — здесь.

— Придется, дитя, если ваши родители повелят. Вам ведь только одиннадцать лет.

Про себя я думаю, что будет с планами адмирала выдать меня замуж за короля, но этого я, конечно, не могу обсуждать с миссис Эллен, потому что это тайна. Если бы только мое замужество можно было ускорить, тогда бы мне, вероятно, не пришлось бы возвращаться домой или хотя бы оставаться там надолго. Но, по правде говоря, я мало верю в успех попыток адмирала устроить мой брак с королем. И если ему даже это удастся, то мне потребуется ждать три года, прежде чем церковь разрешит нам жить как мужу и жене.

Думая об этом, я немного успокаиваюсь, хотя время от времени продолжаю всхлипывать в объятьях миссис Эллен. Но страсти мои иссякли, а с ними и отчаяние. Если родители настоят, то я, не жалуясь, поеду домой, какими бы невзгодами это мне ни грозило. В конце концов, несчастнее, чем я сейчас, меня сделать уже нельзя.

— Я написал всем друзьям и знакомым, чтобы сообщить им о нашей горькой утрате, — говорит адмирал спустя неделю после похорон, когда мы, фрейлины покойной королевы, и несколько оставшихся гостей сидим за ужином. — Я отправил также письмо леди Елизавете.

Он не объясняет, что он ей написал, и для меня навсегда остается загадкой, получил ли он ответ.