Трон императора: История Четвертого крестового похода

Алексею нравилось мое исполнение музыки его народа как на фиделе, так и на арфе, поэтому я легко получил место на подиуме для музыкантов в день пиршества. В перерывах между песнями болтал с другими музыкантами, в основном с пьяным трубачом. Он понятия не имел, где держат женщин, но отпустил несколько тошнотворных замечаний, что, по его мнению, выделывает с ними обеими Бонифаций, «особенно, с темненькой, которая огонь, а не баба».

Я уже собрался ответить, хотя не успел придумать, что бы такое похлестче сказать, как до меня донесся мягкий баритон Грегора. Я повернулся. Царевич Алексей восседал в центре стола, заняв самое большое кресло, тем не менее пиром правил маркиз Бонифаций. Грегор, превосходивший тестя по мощи, но уступавший ему в элегантности, сидел по его правую руку, облаченный в праздничную рубаху, сшитую наспех личным портным маркиза специально для этого случая. На его груди красовалась верхняя половина маркизова герба (рука с кинжалом, в обрамлении оленьих рогов) и нижняя половина его собственного герба (цветок зверобоя), таким образом всем присутствующим демонстрировалось, как тесно герой дня связан со своим предводителем. Все это должно было произвести впечатление на рыцарей, а заодно и на баронов: вот видите, как бы говорил Бонифаций людям, держитесь этого парня и будете есть за моим столом. Отто, более симпатичный, чем его брат, сидел рядом с Грегором и рассеянно озирался, пытаясь понять, где содержат женщин.

Меня забавляло, насколько неловко себя чувствовал Грегор в этом окружении. На учебном поле брани, покрытый грязью и лошадиной пеной, он был в своей стихии. На военном совете, где от его прозорливости зависела судьба армии, он держался с небрежной уверенностью. Но вот его нарядили в расшитую рубаху — и он уже ведет себя как мальчик, пытающийся скрыть от матери первую эрекцию. Уверенная улыбка воина внезапно превратилась в робкую, авторитет старшего брата, дальновидного стратега, улетучился, как винные пары из сосуда, подвинутого к огню.

— Мессир, — сказал Грегор, — я и мои люди благодарим вас за честь, оказанную сегодня, но мы действительно всего лишь исполнили наш долг. И хотя нас радует и успокаивает, что мы так быстро разделались с противником, надеюсь, вы присоединитесь к моей молитве, и это станет последним кровопролитием на византийской земле.

Все дружно захмыкали, удивляясь таким речам.

— Я хочу сказать, — продолжал он, — давайте вместе надеяться, что мы способны вернуть трон его высочеству как можно быстрее и без лишней крови. Затем, умножив наши богатства, мы оставим жителей Византии в мире и процветании, а сами незамедлительно отбудем в Святую землю, где исполним нашу клятву.

Старик Дандоло, венецианский дож, зааплодировал, энергично закивав. Через секунду Алексей с Бонифацием последовали его примеру, и тогда к ним присоединился весь зал. Дандоло воспользовался моментом: вытянул руку, призывая всех к тишине, и поднялся, чтобы сказать свое слово. Согласившись с мудростью Грегора Майнцского, он подчеркнул, что если все-таки придется вступить в сражение, то можно надеяться, оно будет ограничено взятием Галатской башни, чтобы завладеть цепью, преграждающей вход в бухту. Как только флот зайдет в бухту Золотой Рог, это сразу должно остановить битву. Если узурпатор даже и выживет во время штурма башни, то наверняка капитулирует. Или, возможно, его советники, поняв, к чему идет дело, сами устранят узурпатора и слетятся к Алексею, приведя с собой отряд варягов. Так что от наших воинов требуется провести только одну битву — за Галатскую башню.

Из-за присутствия царевича Алексея дож аккуратно подбирал формулировки, но было видно, что Дандоло не слишком высокого мнения о возможностях нынешнего претендента на трон. Вот почему он так заботился, чтобы передача власти совершилась мирным путем. Удержаться на троне у Алексея не было ни малейшего шанса. Вскоре он будет низвергнут, а это означало разрыв торговых отношений. Наконец-то я понял, что из себя представляет Дандоло. На самом деле все было просто: дож существовал для Венеции, а Венеция существовала для торговли. Все его решения сводились к этому, и он будет непоколебим, не то что епископы с их духовными метаниями и правовыми кульбитами. Дожу было наплевать, жив я или нет, и от мира он ждал совсем другого, чем я. Тем не менее в данной ситуации мы с ним неожиданно стали союзниками.

Речь встретили почтительными аплодисментами (Бонифаций и Алексей не скрывали скуки), вскоре прерванными каким-то шумом за дверью. Половина воинов резво вскочили, когда в зал вошел неожиданный гость.

31

Вошел маленький темноволосый человек в длиннополой рубахе, в каких часто расхаживал Дандоло, с очень длинной шевелюрой и бородой. Охранник на входе обыскал его, обхлопав сверху донизу. Держа в руке свиток, он пересек зал и подошел к столу, за которым Алексей с баронами ожидали десерта. Незнакомец отвесил низкий поклон и удивил всех, заговорив на пьемонтском диалекте:

— Я Николо Ру, родился в Ломбардии, но сейчас проживаю в Константинополе.