Трон Исиды

— Мне нужны земли, — ответила она. — Отдай мне Кипр — я построю там верфи, и Ливан — мне нужно дерево для кораблей.

— Это все?

Клеопатра улыбнулась и провела рукой по его груди.

— Пока все.

— Ты недешево берешь, — заметил он.

Ее улыбка стала шире.

— Ты теперь не захочешь меня?

— Возможно, нет. Я подумаю.

— Думай быстрее. — Она приподнялась над ним, ее великолепные волосы цвета красного дерева, благоухающие мускусом и ладаном, накрыли их обоих — и он провалился в их аромат.

— Это вымогательство, — пробормотал он.

Клеопатра засмеялась.

— Все, что я могу сделать на пользу Египту, я сделаю. Неужели ты во мне сомневался?

— Нет, — это было последним его словом.

— Вот и хорошо, — умиротворенно произнесла Клеопатра.

11

Луций Севилий, гаруспик, снова почувствовал себя в собственном теле, холодном и окостеневшем, лежащем на стене замка триумвира. Если Антоний когда-нибудь узнает, что кто-то видел, как он занимается любовью с царицей Египта и одновременно обсуждает вопросы политики и войны, — он будет вне себя. Или расхохочется до слез. Антоний, в отличие от многих римлян, умел посмеяться над собой.

Луцию, пожалуй, недоставало такого свойства. Он кое-как поднялся, добрался до своей спальни и без сил повалился на ложе. Все тело болело, будто от синяков и ушибов, а голова казалась стеклянным шаром, который вот-вот разобьется.

Но хуже всего то, что на сей раз ему не понадобилось ни обрядов, ни ритуалов. Стоило только захотеть — и это случилось: он увидел корабль, потом царскую спальню. Все было так, как быть не должно.

Диона, наверное, смеется над ним. Ему не хотелось вспоминать о ней.

Луций попытался заставить себя уснуть, но не смог. Он лежал без сна до первых петухов, а в голове его крутились пустые, бесполезные мысли.

Диона спала, как спит каждый человек, который много работал и очень устал. Она не одобряла методов Клеопатры, но надо было отдать ей должное: когда они все-таки действовали, то приносили Египту огромную пользу. Она спала в объятиях богини; довольная кошка дремала, прижавшись к ее ногам.

Царица Египта и триумвир не делали секрета из своего союза: ни из любовного, ни из политического. Весь мир видел, что Афродита приехала к Дионису, и их брат Солнце радуется этому. Великая Свадьба была сыграна. Все пожелания царицы исполнились: кровавое жертвоприношение свершилось на алтаре Артемиды в Эфесе и в монастыре Тира. Круг замкнулся: Афродита правила на Кипре и строила там корабли из ливанского кедра.

Дионис — Антоний — получил корабли для войны на Востоке. Но, пообещав царице завоевать его, он, похоже, забыл об этом.

Однако она помнила. Теперь Антоний и Клеопатра всегда вместе ужинали: вечер у нее, вечер в его дворце. Сегодня они сидели на корабле, в окружении слуг с опахалами. Обычно, разомлевшие от жары, за ужином они не разговаривали, а безмятежно попивали вино, охлажденное в снегу с горных склонов или ледяной воде из верховьев Сиднея. И снег, и воду привозили в кувшинах с восточным орнаментом.

Антоний прижал свой кубок к щеке.

— О, холодненький, — удовлетворенно вздохнул он. Один из рабов зачерпнул из кувшина полную ложку снега и высыпал в кубок. Антоний набрал снега в ладони и растер щеки, шею и грудь.

— Говорят, в горах Сирии снег все еще лежит. Я бы отдал что угодно, чтобы попасть туда и поваляться по нему, пока не окоченею.

— Правда? — Клеопатра удивленно подняла брови. — Что же тебе мешает?

— У меня нет крыльев.

— Но зато у тебя есть корабли.

— Ни на одном корабле я не смогу добраться туда сегодня.

— Сегодня вряд ли, — согласилась она. — Но корабль доплывет до порта завтра, а быстрые лошади домчат тебя до гор.

— Ты хочешь избавиться от меня?

Антоний засмеялся, но лицо Клеопатры оставалось серьезным.

— Нет, совсем не хочу. Но ты же все равно бездельничаешь. Рим уже давно живет без тебя, а Египет без меня. Так долго продолжаться не может, и завтра я отплываю.

— Отплываешь? — озадаченно спросил он. — Куда? в Сирию?

— В Египет. Жду тебя ближе к зиме. Мы будем любить друг друга и наслаждаться жизнью до весны. Зимой никто не воюет.

Несмотря на то, что его разум был одурманен вином, он нашел, что ответить.

— Ты своевольничаешь. Кто тебе позволит покинуть меня?

— Я сама. В Египте у меня накопилось много дел. Да и у тебя есть чем заняться на Востоке. Закончи свои дела, а потом приезжай ко мне. Не обещаю, что буду сидеть у окна в ожидании тебя; у меня масса других проблем. Но я с удовольствием увижу тебя, когда Нил снова войдет в свои берега.

— В октябре, — подсчитав, громко произнес Луций Севилий.

Антоний бросил на него суровый взгляд. Клеопатра улыбнулась.

— Октябрь, — промолвила она. — А как вы называете этот месяц. О, как же я могла забыть? Сейчас июль, названный в честь великого Цезаря.

— За это время я сумею покорить другую царицу, — пробормотал Антоний.

Улыбка Клеопатры стала сладкой, медоточивой.

— Попробуй, и ты посмотришь, сколько кораблей получишь тогда с Кипра.

Антоний снова наполнил кубок вином. Клеопатра маленькими глотками пила растаявший снег. Похоже, снег не холоднее ее сердца, — подумал Луций.